Я решил помочь юноше. Через четыре года встретил его у себя на кафедре. Он оказался не только отличным студентом, но и прекрасным экспериментатором, дни и ночи проводил в лаборатории, умело выхаживал животных после тяжелых операций. Можно было не сомневаться, что он станет хорошим специалистом-медиком.
Однажды пришел ко мне профессор Г. М. Соловьев и без долгих разговоров стал просить за одного юношу. Речь шла о бывшем пациенте Глеба Михайловича, перенесшем трудную операцию по поводу врожденного порока сердца. Операция осложнилась послеоперационным кровотечением, в результате чего наступила клиническая смерть. Было применено оживление. Но вскоре врачи снова констатировали клиническую смерть. Опять оживление. На этот раз успешное. Здоровье юноши стало постепенно улучшаться. И все же тяжелая болезнь не позволила сдать экзамены вместе с одноклассниками. Пришлось много заниматься, чтобы закончить среднюю школу. Для подготовки в институт не осталось ни сил, ни времени. Но страсть к медицине, вера в нее, испытанная на самом себе, породили твердое желание учиться только в медицинском институте. Стать доктором. Постичь тайны профессии тех, кто дважды вырывал его из рук смерти.
И вот надо решать его судьбу: по конкурсу он не проходил. В порядке исключения зачислили его на первый курс. Прошло несколько лет. Валерий закончил лечебный факультет на отлично.
Жизнь показала, что среди принятых в институт в порядке исключения отсева почти не бывает. Чем это объяснить? Очевидно, прежде всего тем, что в их число попадают те, кто действительно без медицины «жить не может». Само собой разумеется, что и висящая над ними угроза отчисления также служит стимулом в учебе.
Между тем никто как будто не возражает против создания некоторого резерва на случай отсева, но никто этого и не узаконил. Такая «нелегальность» не может не отражаться на настроении вольнослушателей и тех, кто на свой страх и риск разрешил им учиться. Вопрос этот и до сих пор как бы висит в воздухе.
Но вот набор закончен. Юноши и девушки заполняют аудитории. Отныне институт несет за них полную ответственность. Теперь профессора и преподаватели должны сделать все возможное, чтобы из студентов вышли хорошие, добросовестные врачи и честные труженики.
Вспоминаю время, когда никто не ставил в упрек ректору, если он своей властью разрешал перевестись «разочаровавшемуся» в другой институт. «Накачки» за такой отсев он не получал. Так было в мои студенческие годы. А вот сейчас считается, что, поскольку ректор несет за студента полную ответственность, он обязан довести его до выпуска.
Мысль, возможно, и справедливая, но на практике иногда получается, что, приняв в институт шалопая, не можешь потом избавиться от него и тянешь изо всех сил за уши, прекрасно понимая, что хорошего врача из него все равно не получится.
За время ректорства мне не раз приходилось сталкиваться с подобными случаями. Сколько сил и времени приходится тратить на лентяев и бездельников! Я не буду вдаваться в причины, которые порождают это явление. Они общеизвестны. Хочется, однако, сказать о том, к каким пагубным последствиям ведет неправильное воспитание детей в семье, стремление родителей оградить своих детей от всяких забот, чрезмерно баловать их.
Помню, как-то пришла ко мне мать, сама врач, и в отчаянии рассказала, что не знает, как быть с сыном. Связался с плохой компанией, не ходит в институт, дома ночует редко. Вызвали Николая Б. к декану. Разговор не помог. И вот он у меня на приеме. Спрашиваю:
— Почему не хочешь учиться?
— Не нравится работа санитарного врача.
— Так ты же ее по-настоящему не знаешь.
— А вы мне ее покажите на деле, — отвечает он.
Тут же звоню начальнику медсанчасти электрозавода имени Куйбышева. Прошу его познакомить парня с работой врача в цехе.
Прошло три месяца со времени нашего разговора, и Б. совершенно изменился! С «легкой жизнью» покончил. Увидел на практике, какова роль врача в промышленности, и твердо решил, что это его призвание. С этого времени он начал серьезно и настойчиво учиться и хорошо закончил вуз.
А вот еще случай. Студентка Д., дочь дипломата, осталась вдвоем с теткой. Родители — в длительном отъезде. Рано предоставленная самой себе, девушка начала проводить время в различных сомнительных компаниях. Учебу запустила, к весенним экзаменам не была допущена. Все попытки образумить Д., убедить ее взяться за учебу не удались. Вызываю Д. для беседы. Чувствую, не доходят до нее мои слова и уговоры. Сидит, глубоко уйдя в кресло, маленькая, стриженная под мальчишку, ярко накрашенная. Смотрит искоса, недоверчиво. На вопросы отвечает неохотно, односложно.