Пантея не выдержала и прыснула — уж очень странная и забавная история, а вот писарю было не до смеха: дверь в его избе после визита тролля была раскурочена и починке не поддавалась. А’рса с долей брезгливости осматривал помещение, в котором они все находились.
— А кто такой этот Николас, что тролль захотел его убить? — спросил Эскель.
— Это наш герцог, у него усадьба вон в той стороне. Недавно, с год назад, сюда переехал в усадьбу со своей супругой. Уж чем он троллю насолил, не знаю, а только разобраться с чудищем надо бы. Возьмётесь?
— Пожалуй. Интересное дело: в первый раз на моей памяти чудовище пишет объявление на человека! Тролль куда ушёл?
— Я и не знаю: видел его впервые в жизни и больше не хочу!
Путники вышли из писаревой избушки и направились в сторону постоялого двора: А’рсе от долгой дороги начало нездоровиться, ему было бы неплохо полежать денёк-другой. Он шёл рядом с товарищами очень медленно, а его кожа напоминала по цвету лист недозрелой капусты.
Когда дело с постоялым двором и койкой было улажено, хотя и не без препирательств (хозяин двора не жаловал эльфов), Эскель и Пантея вернулись к дому писаря и осмотрелись. Ведьмак нашёл отпечатки тяжёлых тролльих ног, цепочкой идущие в сторону леса. Значит, где-то неподалёку есть пещера: тролли не живут на открытом пространстве.
Пока они искали вход в пещеру, Эскель вспомнил одну историю.
Однажды он принял в пригорной деревушке заказ на чудище, которое приспособилось таскать у крестьян кур. На месте преступления Эскель обнаружил громоздкие следы, ведущие к горам. Дойдя до конца следа, он увидел в пещерке тролля, который что-то собрался готовить на здоровенной закопчённой сковороде. Видно, её он тоже стащил у кого-нибудь из деревни. Увидев Эскеля, тролль не испугался, а обрадовался и прорычал: «О-о-о, гость в доме! Садись, угощать яичницу буду!»
Ведьмак был настроен на бой, но ответить насилием на такое гостеприимство не посмел. К тому же он никогда не видел, как тролль готовит яичницу. Он с улыбкой присел на траву и наблюдал, как чудище хлопочет, камушками выбивая огонь для костра, но процесс готовки не высмотрел: тролль загородил собой сковородку.
В представлении тролля яичницей была зажаренная неощипанная курица. Не желая обижать хозяина, Эскель пощипал птицу, как мог, в одном месте и попробовал мясо. Оно было прожарено не так уж плохо, но, поскольку на язык всё время прилипали перья, ведьмак скоро отказался от угощения, сказав, что наелся. Тролль был этому рад: ему больше достанется.
Пока чудище уплетало свой обед, ведьмак заметил, что у людей яичницей называют блюдо только из яиц. С этим тролль был не согласен: «Курица получается из яйцо. Значит, курица тоже яичница!»
Эскель не решился убить такого кулинара и философа, поэтому порекомендовал ему оставить крестьянскую птицу и переключиться на стаю диких гусей, которую видел у реки неподалёку. Курица что — на один троллий зуб. Гусь посущественнее будет! Тролль вдохновился этой идеей и радостно захлопал лапищами. Даже хотел бежать к реке не закончив обедать, но Эскель его остановил и рассказал, как правильно готовить гуся на огне. Был бы тролль грамотным, он наверняка бы записал рецепт — так внимательно он слушал гостя. В итоге чудище перестало красть кур у крестьян, и в общем в этой истории остались довольными все, кроме гусей.
— Рассказывай такие истории почаще, пожаалуйста! — попросила Пантея.
Наконец, вход в пещеру был найден. Вместе с Пантеей Эскель вошёл в неё, на всякий случай намазал меч маслом против огров. То же самое сделала и девочка.
Ведьмачье чутьё Эскеля улавливало дыхание чудовища и какие-то шорохи в своде пещеры. «Ненадёжная пещерка, — подумалось ведьмаку, посмотревшему вверх. — Много трещин, порода осыпается».
Тролль сидел у костра рядом с высоким сталагмитом и держал в лапах картину. Пантея закрыла глаза и тряхнула головой, подумав, что это ей мерещится. Нет, тролль в самом деле сидел с картиной. Эскель убрал меч и подошёл к хозяину пещеры.
— Ведьмака заказывал?
Тролль оторвался от картины, радостно подпрыгнул на всех четырёх лапах и заревел:
— Возьмак! Пришёл, увидел письмо! Ты убить Николаса?
— Я пришёл узнать, чем он тебе так неугоден.
— Николас — не людь! Николас бить жену, а она красота! — тролль махнул лапищей на портрет. На нём была изображена спокойная сосредоточенная женщина с редкими тонкими чертами лица. В её выразительных, с пушистыми ресницами глазах светилось желание чего-то неземного, тонкого и негрубого, чего жизнь, к сожалению, предоставить ей не могла. Возможно, потому в руках у женщины, несомненно красивой, была запечатлена книга о церкви Вечного Огня.
Эскель оценил портрет:
— Действительно красивая. А где ты взял портрет? Стащил?
Тролль почти обиделся.
— Хрум не вор! Хрум его нашёл! Николас и жена едь по дороге, картинка упасть. А Хрум подобрал!
— Хорошо, Хрум, ты не обижайся на меня. Я просто хочу знать все мелочи.
— Аааа, — с пониманием прорычал тролль.
— А что за жёлтый камень, который ты обещал в награду? — спросил Эскель.
— Камень большоой! — протянул Хрум и углубился в пещерную темноту. Оттуда он с грохотом вытолкал здоровенный кусок горной породы с россыпью золотых самородков. Без сомнения, это была самая большая оплата работы, когда-либо обещанная ведьмакам: на такое количество золота можно купить себе дворянский титул и забыть о ремесле навсегда.
— Ох, какая красота! — Пантея поразилась тому, как красиво самородки переливались красными и зелёными цветами на отблесках костра. Про их стоимость она пока не догадывалась. Эскель посмотрел на неё и подумал, что за это золото девочку можно было бы отдать на воспитание чуть не в дворянскую семью. Ещё и на приданое бы осталось. Это она маленькая ещё и не думает о будущем, а надо бы: затею с Белым Волком она рано или поздно перерастёт — что у неё останется?
Крайне заманчивое предложение, только на другой чаше его весов жизнь человека. Ведьмаки Школы Кота не колебались бы при таком выборе, а Эскель задумался. Нет, человека он убивать не хотел точно. Он размышлял, как бы получить награду без крови и без воровства.
— Знаешь, Хрум, в мире живёт много женщин, которых бьют мужья. Почему же ты хочешь убить именно Николаса?
Тролль опустил голову и отвёл глаза в сторону. Быть не может! Неужели…
— Влюбился?
Хрум отнял у Эскеля портрет и демонстративно повернулся к гостям каменной спиной.
— Не твоё дело, людь. Хочешь жёлтый камень — убивай Николаса. Не убивай Николаса — иди вон без камня! Другой возьмак куплю!
— Ты погоди сердиться-то. Я подумаю, что можно сделать. И вообще: ты сам большой и сильный, не пытался помочь ей?
— Красота сидит в большой дом. Я большой, меня к дому не подпускать — стрелять. А возьмака — пускать.
— Ну и дела! Разве тролли влюбляются в людей? — спросила девочка у ведьмака, когда они вышли из пещеры.
— Честно — я такое встречаю впервые, хотя всякое бывало.
— Знаешь, Эскель… мне жалко эту женщину: пусть даже Николас герцог, разве можно бить свою жену?
— Это его не красит.
— Давай ей поможем?
— Как? Герцог уже взрослый человек, который привык к жестокости. К нему нельзя просто подойти и сказать: «Не бей свою жену! Это плохо!»
— Может, помочь ей сбежать?
— Охотник свою добычу так просто не отпускает. Тут надо подумать. И узнать все подробности дела. Может, тролль вообще врёт всё про Николаса, хотя в большинстве своём они на враньё не способны: тупые больно. Но проверить не мешает.
— Значит, идём в поместье?