Параллельно этому девочке понемногу давали эликсиры, чтобы понять, как они влияют именно на неё. Выяснилось, что из-за особенностей организма Пантее требовались повышенные дозировки, а значит, в будущем ей придётся заготавливать больше ингредиентов на ведьмачьи «усилители». Ламберт на этот факт кривился и выдавал: «Вечно с этими бабами проблемы!» Эскель же отмечал, что раньше такого индивидуального подхода к развитию будущего ведьмака… будущей ведьмачки не бывало. Разве только с Цири, но там был совсем особенный случай.
Эльф продолжал тем временем внимательнее вчитываться в записи Гинэля. В одном из разговоров с Эскелем он упомянул, что эликсиры Гинэля можно усовершенствовать и повысить шансы будущих ведьмаков на выживание, и если бы с Пантеей все этапы Трансмутаций проводились не в спешке, а постепенно, её не пришлось бы поддерживать магией и выхватывать из рук смерти. Эскель внимательно выслушал его и сказал только, что не намерен возрождать цех ведьмаков ценой детских жизней:
— Чтоб я ещё хоть раз здесь ребёнка на тот свет отправил, пытаясь сделать ведьмаком? Нет. Пусть уж лучше мы будем штучным товаром.
========== Призрак Каэр Морхена ==========
В один из вечеров на Пантею накатила такая тоска, что впору было выть. Она вспоминала мать и не могла разрешить внутреннего парадокса: она, та, что когда-то возненавидела ведьмаков через Геральта, теперь сама ведьмачка. В душу тихо прокрадывалось новое, незнакомое чувство, от которого было очень скверно. Девочка не осознавала ещё, что это ненависть к самой себе, заквашенная, как тесто, на отступлении от своих взглядов и невозможности отыграть свой необдуманный поступок назад. Пытаясь разобраться в своих ощущениях, Пантея гуляла по самым заброшенным участкам крепости и радовалась тому, что можно немного побыть в тишине: мутации обострили её слух и зрение, и привыкнуть к этому быстро было нельзя.
Одна из заброшенных комнат удивила девочку количеством паутины. Если бы она не знала, что в крепости не водится чудовищ, она предположила бы, что здесь обосновался арахноморф. Девочка остановилась в дверном проёме и прислонилась к косяку, размышляя над тем, кто здесь раньше мог жить и как так случилось, что из ведьмаков осталась лишь жалкая горсть.
В комнате раздался вздох. Пантея обернулась в сторону, откуда он донёсся. Всё было тихо.
Девочка потёрла лоб. А’рса и ведьмаки предупреждали её, что после изменений организма она будет испытывать много новых ощущений, в том числе очень неприятных, и даже возможны галлюцинации. Воспоминание об этом утешило Пантею: померещилось, значит.
Ещё один вздох. Пантея застыла на месте, всматриваясь в полумрак комнаты. Вздох раздавался со стороны огромного зеркала, покрытого ровным полотном пыли и паутины. Рядом с зеркалом лежало много сушёных мотыльков.
Девочка ждала, что от страха у неё сейчас сильно забьётся сердце, но этого не случилось: ведьмачий организм был сосредоточен и спокоен.
«Неужели мне не страшно?» — спросила девочка саму себя и шагнула к зеркалу.
Паутина оказалась сыпучей: стоило только ведьмачке приложить к ней руку, как гладкое полотно осы́палось вниз подобно песку на бархане.
Из зеркала на неё, помимо неё самой, смотрел бледный мальчик. Девочка сделала осторожный шаг назад и опустила руку на рукоять меча, который остался у неё на поясе после тренировки.
— Ты… кто? — спросила она зеркало.
Мальчик кинулся к ней навстречу и улыбнулся, еле сдерживая слёзы радости и прижавшись ладонями к поверхности зеркала:
— Ты меня видишь? Слышишь? Неужели я дождался! Выпусти меня отсюда, умоляю!
— Как ты здесь оказался?
— Меня папка отдал ведьмаку Весемиру за то, что он спас ему жизнь. Весемир хотел, чтобы из меня тоже получился ведьмак. Он зачем-то привязал меня к столу, дал мне горькую траву. Я больше не хотел её пить, сорвался со стола и убежал. Я заблудился и попал сюда, а выбраться отсюда почему-то не могу! Как будто какое-то стекло перегородило дорогу.
— Конечно стекло — ты же сидишь в зеркале, — полушёпотом ответила ему Пантея, которой было непривычно не бояться такой странной ситуации.
Бледный мальчик перестал улыбаться.
— Ты шутишь? Я сижу тут в тёмной комнате один. Я же видел, как мимо двери проходили другие люди! Только они меня почему-то не видели и не слышали. Выпустишь меня?
— Я бы рада, но не знаю, как… — честно призналась девочка.
— Постой… — мальчик подошёл ближе к зеркалу и прижался носом к стеклу. — У тебя же тоже глаза, как у Весемира. Ты тоже ведьмак?
— Ведьмачка.
— А чего почти лысая? А разве девчонкам разрешают быть ведьмаками?
— Нет… я сама захотела…
— Дура ты, — оценил слова Пантеи пленник зеркала. — Ни за косу не дёрнуть, ничего. А ведьмаки злые, они детей крадут. Я бы убежал отсюда, если мог. К маме хочу.
— Подожди меня, пожалуйста, здесь, — попросила девочка. — Я приведу сюда моих старших товарищей.
— Эскель, Эскель! Я нашла в одной из комнат старое зеркало! В нём сидит мальчик! Он просит его освободить! Ты не знаешь, как это можно сделать?
Ведьмак оторвался от карт и с недоумением посмотрел на прибежавшую Пантею. Ламберт взглянул иначе: с раздражением на то, что прервали интересную партию в гвинт.
— Какой мальчик? Какое зеркало?
— Крайняя справа комната на севере, это там! Давайте ещё позовём А’рсу! Вдруг это магия?
Все четверо спустились в нужную комнату. Там действительно стояло зеркало, только что протёртое от пыли, но никто, кроме Пантеи, не увидел в нём мальчика. Зато Эскель заметил у зеркала много мёртвых мотыльков.
— А был ли мальчик? — Ламберт хмыкнул, скрестил руки на груди и пошёл обратно, продолжая ядовито ворчать. — Совсем, ***, крышу девке от эликсиров снесло! Правильно, ***, что баб не брали в ведьмаки!
— Но я же говорю правду! Вот же он! — Пантея указывала на бледного пленника зазеркалья, он отчаянно махал руками в ответ и кричал: «Я здесь! Я здесь!»
Эскель и А’рса видели только то, как девочка указывает на своё собственное отражение в зеркале. Эльф внимательно поглядел на несчастную, полагая, что процесс обращения в ведьмачку не прошёл для неё бесследно в умственном плане.
Пантея по реакции двоих оставшихся в комнате мужчин поняла, что ей не верят.
— Мальчик рассказал, что отец отдал его Весемиру за то, что тот спас ему жизнь. Весемир хотел превратить мальчика в ведьмака, напоил горькой травой, привязав к столу, но мальчик вырвался и убежал сюда. Он как-то попал в зеркало и не может выбраться!
Мальчик в зеркале закивал, подтверждая её слова.
Эльф на всякий случай начал проверять, не магическое ли зеркало перед ними, а Эскель попытался вспомнить рассказы Весемира. Нет, никто не пропадал в крепости бесследно, иначе это стало бы очередной байкой Каэр Морхена.
А’рса осмотрел зеркало и сказал так:
— Обычный зеркало.
— А может ли… ну, чисто теоретически, туда попасть человек, да так, чтобы его никто не видел?
— Но я же вижу! — вмешалась почти с отчаянием Пантея.