Между тем спор пухленького крепыша с миниатюрным мальчуганом выходил на новые рубежи.
-- А я говою, что для хазгона лучше шины "Контакт". Мой дед всегда их ставит, - говорил черноволосый, поправляя потёртые трикошки.
-- Какой "Контакт"? Пи-си-ай шина самая скоростная, без неё ни один "пень" не зашуршит. Уж мой отец знает. Он тебе не ламер какой-нибудь.
-- Кто ламер?
-- Соловьёв! Жданович! Сбавьте обороты! Ох уж эти мужские разговоры! - всплеснула руками Мария Игнатьевна и снова обернулась к Ане, - Вот ведь мальчишки! Чего вечно делят? И ребята-то оба хорошие. А воспитания никакого. Вон у Никитки Соловьёва, - она кивнула на того из парнишек, что был поздоровее, Всё есть. И отец и мать и бабушка с дедом. А на деле - никому он не нужен. Мать с отцом строят новые семьи, им не до него, дед на рынке торгует, бабка закладывает. И он то здесь, то там. Отца видит раз в неделю, ночует у матери, в выходные с дедом торгует. Ладно ещё - мальчик растёт добрый, уважительный. Только, что дальше-то? А вот Данилка Жданович. Маленький который. Маленький, да удаленький. Столько всего знает - иному взрослому не охватить. Отец где-то в администрации работает, хотя с виду и не похоже. И разговоры соответствующие. Вчера, представляете, он своим друзьям рассказывал про монстров в думе! Ну, куда это годится? А что дальше-то будет!
Аня улыбнулась. Не будучи фанаткой компьютерных игр, она уже догадывалась, про каких таких монстров мог рассказывать худосочный парнишка. Ребята начинали ей нравиться, возникала внутренняя симпатия к ним. Между тем Мария Игнатьевна, видимо, почувствовав себя на любимом коньке, вещала, не останавливаясь:
-- А вон та девочка на стульчике - Насыбулина Лиля. У неё мать тут же работает. На младшей группе. Немного капризна. В группе первый год. Ещё не влилась в коллектив. Раньше с дедом сидела, так прибаловалась. А дети - они ж такого не допустят, сами знаете. И сейчас: что не по её - к матери норовит жаловаться бежать. Но вы ей уж волю не давайте, а то на шею сядет...
-- Я?
-- Конечно, завтра и приступите к работе. А трудовую сделаем. Я в РОНО всех знаю, так что всё уладим. Как документы поднесёте, так и оформим.
-- Ой... Это ведь...не "Лисичка"? - осознание того, что произошла какая-то путаница, стало доходить до Анюты.
-- Конечно, нет. "Лисичка" прямо за нашим "Мотыльком", забор в забор. А Вы-то что спрашиваете?
Аня хотела, было объяснить, что она здесь вообще случайно, что ей ещё Маришку из "Лисички" забирать, но тут одна из подружек, что одевали кукол около зеркала, та, что с кудряшками и, как оказалось, с громадными васильковыми глазами заметила Марию Игнатьевну и тут же подбежала к ней:
-- Здравствуйте, Мария Игнатьевна!
-- Здравствуй, Даша. А вот это - Анна Леопольдовна...
-- Леонидовна, - немного краснея, поправила Аня.
-- Леонидовна, ваш новый воспитатель. Дети, с завтрашнего дня она будет с вами после обеда, вместо Екатерины Юрьевны. Вы ведь сможете пока во вторую ходить? Заодно и опыту наберётесь
Около двух десятков глаз оценивающе уставились на Аню. Повернулись, казалось, все. И спорящие мальчишки, и девочка на стуле. Даже из спальни показались новые лица, привлечённые голосом Марии Игнатьевны. Девушка снова хотела было всё объяснить, но что-то изнутри пока останавливало её от этого шага.
-- Анна Леонидна, тока Вы нас не бросайте, а? - Тряхнув бантом на макушке, произнесла девочка, глянув снизу вверх на Аню, - А то я папу позову, он всех-всех обманщиков ужо накажет.
-- Не брошу, обещаю, - произнесла Аня, улыбнувшись, и поняла в этот миг, что она на самом деле ни на кого не бросит этих детей, ни миниатюрного Данилку, ни двух Даш, ни братьев Маргарянов, что она теперь-то точно знает, чем будет заниматься завтра. И отнюдь не из-за того, что испугалась погибшего в Чечне отца кудрявой девчушки, а потому, что именно тут она нежданно-негаданно для себя нашла своё призвание, то дело, которому готова, оказывается, была посвятить всю свою жизнь.
-- Вот и славненько, - улыбнулась Мария Игнатьевна и левой рукой сзади ласково приобняла самозванку.