— Ты не хочешь, чтоб я стал царем. Потому, что мы — не кровные родственники. Ты не хочешь царем Nicola, потому что он — туп, а его отец того хлеще.
Хорошо. Давай женим Nicola на прусской Шарлотте. Тогда в ее первенце соединятся две Крови. Кровь дома твоего отца и дома твоей матери. А еще дома моего отца и дома моей матери.
У тебя нет жизнеспособных детей, у меня — сыновей. Раз ни у тебя, ни меня не будет Наследников, давай так, чтоб хоть наши дома нашли продолжение!
Государь вздрогнул всем телом, он провел рукой по лицу, будто отмахиваясь, а потом будто во сне прошептал:
— Кровь моего Отца и моей Матушки… Господи, да неужто это возможно?! И твоего Отца и твоей Матушки…
Но объясни… Почему? Почему ты сам не взял в жены Шарлотту? Я вынужден был бы напасть на тебя, но у тебя столько денег…
— Она — Наследница Пруссии. А я — еврей. Мы будем жить долго и счастливо, но когда-нибудь в дурной миг она назовет меня — "жид"! Это в крови у пруссаков. А я не прощу ее. Ни за что…
Поэтому я и сыскал милую женушку. Тихую, мягкую, не ревнивую, чтоб я хоть дома мог отдохнуть от всех наших мерзостей… Ты меня понимаешь?
Государь судорожно закивал головой и во взгляде его впервые затеплилось что-то доброе. Человеческое. Он с сочувствием прошептал:
— Ты тоже не мог жениться на той, на ком хочешь?
Я рассмеялся:
— Нету такой страны, где б дозволили брак меж родными сестрой с братом! А раз я не могу выбрать той, без кого мне Жизнь не мила, какова разница?!
Кузен жадно смотрел на меня, а пальцы его сжались так, будто цеплялся он за соломинку. Ту соломинку — меж Жизнью и Вечностью.
Он покачал головой и с мольбой в голосе, будто хотел, чтоб я его разуверил, пробормотал:
— Грех… Как вы могли… Сестра с братом — какой Грех… Почему у вас здоровая дочь?! Ведь такой Грех…
Я покачал головой и строго сказал:
— Мы поклялись перед Господом, что у нас — разные батюшки. Это уже не столь сильный грех. И потом — мы Любим друг друга. И не скрываем сего от Бога и Мира. А Бог не может карать за Любовь. Кара — за Грех, да за Ложь пред собою и прочими…
Царя отшатнуло. Руки его безвольно упали и он прошептал:
— Грех… Слабость… Каков Поступок — такова и Привычка. Какая Привычка — такой и Характер. Какой Характер — такая Судьба. Судьба… Ты — Сильный. Вы оба — сильные. Вот Господь и дал вам сильную, умную девочку.
А я — слаб. Всю жизнь мечтал о Нарышкиной, а женили меня… Потом я с нею встречался. Тайно. Чтоб жена не пронюхала… Встречался и думал, что это — Грех! И у нас была девочка. И мы ее прятали от всего света, ибо боялись огласки!! А когда она жаловалась на боли в головке, мы говорили ей — это пустяк, это — пройдет… А оно не прошло!!!
Скажи, если Эрике плохо, ты часто зовешь к ней врача?!
— Немедля. Лучшего. Моего личного. Ее дядю — Боткина.
Государь сокрушенно махнул:
— А я боялся… Огласки. Скандала. Они говорят, что водянка мозга неизлечима и с ними согласна Нарышкина. А я киваю и думаю, — если б я хоть раз… Хоть когда-нибудь вызвал к малышке врача! Моего личного врача… Ну что они знают — обычные костоправы! А тут — Империя! Моя Империя…
Господи, ну почему я не смог, как ты?! Неужто они б не спасли мою доченьку?!
Он сел мешком на край раковины Большого фонтана и плакал навзрыд. А я сел ближе к нему, обнял по-братски и произнес:
— Женим-ка мы Nicola на Шарлотте. Сойдутся Крови твоего отца и твоей матушки. И появится маленький мальчик. Саша Романов.
И ты сам выберешь ему нянюшек с мамушками. Сам дашь ему дядек и скажешь — чему учить маленького. И станет он таким, каким ты хотел видеть Сашу Романова.
Только не этого, а иного… В той, иной жизни… И раз в его жилах будет Кровь твоего отца и твоей матушки, Саша Романов проживет всю жизнь сызнова. Добрее, умнее, честнее. И если ты все сделаешь правильно, когда-нибудь Саша Романов женится на той, кто ему по сердцу. Он сможет… Честное слово.
Хотя б потому, что в его жилах будет Кровь и моего отца, и моей матушки. И в душе я смогу звать его — Карл Бенкендорф. А Карл (Александр) Бенкендорф всегда жил по Чести и смел жить с той, кто ему по сердцу. И уж по-крайней мере — вовремя лечить своих девочек!
Прошли годы. Через много лет, возвращаясь из Таганрога с телом Его Величества, я был встречен моим Nicola. Он встретил нас на дороге в столицу с безумным ликом и диким криком:
— Ты обманул нас! Ты убил его! Знаешь ли ты, что моя матушка все глаза выплакала по своему первенцу! Милорадович с Воиновым мне все объяснили. Я никогда не стану Царем, ибо корона не держится на главе цареубийцы! Как я мог тебе в этом довериться?