Тая любила делать что-то руками. Готовить, вязать, плести косы. Ее сердце навсегда было отдано вологодскому кружеву, но она не чуралась и всего остального. Она относилась к числу тех женщин, у которых в руках все горело. Каждый день открывала для себя новые схемы и техники, бралась за самые экзотические рецепты, а ее домашнее вино выходило куда лучше магазинного.
Она была не слишком подкована в науках и вряд ли смогла бы сейчас решить уравнение с двумя неизвестными или доказать теорему Пифагора. Но мужчине, который сидел рядом с ней, это было не нужно.
Сам того не замечая, Крей пожирал Таю глазами.
Как давно он сидел вот так, рядом с женщиной, которая не боится его, не вздрагивает, не шарахается с ужасом в глазах?
Очень давно. Он уже забыл это чувство.
Откинувшись так, чтобы его лицо оставалось в тени, он ловил каждый ее жест, каждый вдох. Следил, как размеренно поднимается грудь, вторя дыханию. Вот его льняная сорочка обтягивает ее, подчеркивая пышные формы при каждом вдохе. Шевелятся пухлые губы, что-то беззвучно шепча. Тонкие пальцы ловко перебирают пряди волос, сплетая из них что-то смутно знакомое…
Тая хмурилась, чувствуя на себе его взгляд. Но молчала. Это был взгляд голодного зверя, в чьи лапы попала добыча. Рассудком она понимала, что должна бояться его, не доверять. Но внутренний голос подсказывал: Крейн никогда не притронется к ней, если она сама того не захочет.
Тая не знала, откуда в ней эта уверенность, и не хотела задумываться над этим.
— Что ты делаешь?
Крейн первым нарушил тишину.
К этому времени они уже просидели друг напротив друга около часа.
— Пытаюсь заплести косу. Но без расчески это сделать почти невозможно.
К ее удивлению, он вдруг поднялся. Вышел из комнаты. Тая замерла, вслушиваясь в его шаги, которые становились все дальше.
Где-то наверху скрипнула дверь. Значит, ей не показалось, что у дома два этажа…
Спустя десять минут Крейн вернулся. Как ни в чем не бывало, протянул ей гребень потрясающей красоты.
— Подойдет?
Он держал в руках настоящее произведение искусства: хрупкий ажурный гребешок, вырезанный неизвестным мастером из черепахового гребня. С инкрустацией из розового жемчуга и длинными тонкими зубцами.
Но сил, взять эту красоту, у нее уже не нашлось. Она только и смогла что кивнуть, в немом изумлении рассматривая гребешок.
Пожав плечами, Крейн положил гребень на стол и хотел уже сесть на свое обычное место в тени стены, как Тая остановила его.
— Подожди, — забывшись, она накрыла его руку своей. — Можешь меня… расчесать?
В его глазах вспыхнуло изумление, смешанное с надеждой, которую тут же сменила привычная холодность.
Внезапно смутившись, Тая убрала руку.
— Волосы длинные, — она сама не знала, зачем начала оправдывается, — а спина что-то побаливать стала. Неудобно.
Крейн не ответил. Он вообще, как поняла Тая, не любил говорить лишних слов. Вот и в этот раз он просто молча встал у нее за спиной. И только потом она услышала его хриплый, чуть сдавленный голос:
— Я должен дотронуться до тебя.
— Э-э-э… могу я узнать, зачем? — от изумления она развернулась к нему.
— Я могу убрать боль, — пояснил он, — но мне нужно дотронуться до места… которое болит.
— Пожалуйста…
Тая даже указала на поясницу, где ее беспокоили неприятные тянущие боли с тех пор, как в полудреме привиделся темный мужчина.
— Я должен прикоснуться к голой коже…
На секунду она пожалела о том, что пожаловалась ему. Теперь придется задирать рубашку, демонстрировать голый зад. А вдруг он так ее соблазняет?
Да нет… он же и в самом деле почти вытащил ее с того света, сохранил ребенка…
Тая кусала губы, не решаясь ни выполнить его просьбу, ни отказаться от помощи.
А с другой стороны, чего ей стесняться? Зады-то у всех одинаковые. Что-тоновое Крейн вряд ли увидит. Тем более, такая толстая тетка с огромным животом, лезущим ей на нос, вряд ли может рассматриваться как сексуальный объект.
И вообще, он сейчас не мужчина. Он врач. А у врачей пола нет.
Решившись, она задрала рубаху и быстро уселась на лавку, чтобы Крайнего лишнего не заметил.
Когда руки коснулись ее обнаженной спины, Тая вздрогнула, инстинктивно изгибаясь под ними. И едва не застонала.
Прикосновения Крейна были скупыми, осторожными уточными. Он не лапал, как опасалась Тая. Но в то же время отчего ладоней по ее телу разлилось приятное тепло, и с этим тепло мне хотелось расставаться.
И ребенок. Каким-то шестым чувством она поняла, что ему это тоже нравится. Что ее малыш тянется к этим рукам…