— Простите, виноват.
Хорошая игра, и, заметив мой взгляд, бывший учитель кивает.
Улыбнувшись, я кручусь вокруг себя, пируэт, удар! Шаг в сторону, блок, выпад! Рассекаю воздух, и сразу за этим движением двое учеников падают на колени, опускаются на пол. Со стороны раздаются аплодисменты.
— Ой, не стоит… — «Продолжайте!»
— А-а-а! — по-прежнему противостоит старший Катарине. Юношу это настолько поглотило, что он не замечал, как десяток его товарищей, кряхтя, уже не в силах подняться на ноги. А вот мои, восстанавливая дыхание, все больше упивались происходящим.
Апро прыгает сбоку, нанося удар кулаком, Зеленая бьет в ногу, Бутан прислоняет ледяные кинжалы к шее Петра. Старшего зажали со всех сторон. Темные смотрят на него, ждут, пока он сдастся сам, вновь.
— Ни за что! — кричит Лев.
Бутан проводит по его щеке острием.
— Дурак, — выдыхает Кат. — Вот ты и мертвец. Оно того стоило?
Проклятые, расслабившись, оставили Петра и пошли в мою сторону. Сын Львов злился, буквально готов был взорваться от ярости, сжимал Клинок. И на мгновение его рассудок дал трещину. Вскочив на ноги, он возжелал продолжить, нанести удар в спину Зеленой, наплевав на правила.
Но, прежде чем произошла непоправимая ошибка…
Петр-младший выскочил наперерез, заблокировав рассекающий.
— Чт…
— Ты проиграл, брат! — Противостояние мускулов. — Одумайся! Что ты творишь⁉
Старший с выпученными глазами оглядывался по сторонам, и грустный взгляд матери привел его в чувство. Он сжал зубы, сник и отступил.
— Спасибо, друг, — подмигнула Зеленая, благодаря своего спасителя.
Младший кивнул, но, думаю, поймал себя на мысли, что Катарина ведет себя иначе, чем он помнил.
Я спрятал Пронзающий. Вальяжно хлопнул в ладоши, еще раз, еще и еще. Я аплодировал, стоя посреди зала, усеянного поверженными. Позади меня — проклятые, вокруг — последствия боя. Около десятка Львов против пятерки Тени. Безоговорочная победа.
— И это все? — наклонил я голову, глядя на старика. — Это все, на что вы способны? — Я развел руками. — Может быть, главный Лев сподобится принять бой?
— Щенок…
— Ох, и снова неуважение? — Я развернулся к гостям. — Вы всё видите сами, дамы и господа. Дом Тени принял Крещендо, всё по правилам, но Львы… — Я прицокнул языком. — Львы продолжают смотреть свысока.
— Как ты смеешь⁈ — легла морщинистая рука на гарду. Сколько лет он не сражался? Сколько лет пребывал в тылу, упиваясь репутацией? Сколько сейчас у него шансов вновь скрестить Клинки — и выстоять против молодой крови?
А я скажу сколько.
Ноль.
— Давайте, господин, мы можем продолжать столько, сколько потребуется. — Шаг вперед. — Вы можете атаковать нас где угодно, в любое время, и мы будем готовы. А вот готовы ли вы держать этот темп? — снял я маску. — Проверим?
— Х! — уже наполовину обнажился пылающий Клинок.
— Довольно! — без страха встала Львица между нами. Жена старика и мать Петров. Должен подметить, что сохранилась она куда лучше главы Дома. Седеющие волосы были заплетены в косу, морщины скрывал толстый слой косметики, но не было вычурности. Холодная агрессия потухших глаз по-своему внушала. — Хватит. — Взгляд на мужа, затем на меня. — Господин Корнар, — сцепила она руки у подола, чуть кивнула. — Прошу вас прекратить Крещендо.
— О-о, впервые звучит разумная мысль, — кивнул я в ответ.
— Берлия, это не тебе решать! — не унимался лидер. Почему я не зову его по имени? Это тот еще анекдот! Стареющий, видимо, не был наделен фантазией, а потому назвал сыновей в свою честь! Ха-ха, да-да, он тоже Петр! Ну кто так делает?
— Оглядись! — вступила пара в перебранку, и им явно было уже наплевать на гостей. — Я молчала, но ты… ты продолжаешь принимать неверные решения!
— Я…
— Дом Тени приняла академия, приняло королевство, но только не ты! — Разозленная женщина и мать — самая грозная сила, эту бурю любящему человеку тяжело пережить. — Они спасли твоего сына! И вот какова благодарность⁈
— Берлия… — старался подавить обиду лидер.
Наступила тишина. Действительно театральная постановка: после действия — пора рокового решения. Зрители затаили дыхание, все внимание — на потерявшего путь. Наконец-то зерно сомнений, взгляд на семью, на корчащихся от боли учеников… и, конечно, на мою улыбку.
— Дом Львов… — Барабанная дробь. — Признает… поражение… Бал окончен.
— Спасибо, — выдохнула Берлия.
Нельзя терять лицо. Я сделал реверанс.