<p>
- Но должен же быть еще какой-то выход... - совсем сникла мать. - У нас же тут такой дом...</p>
<p>
- Да, и денег от его продажи должно хватить на переезд, приобретение земельного участка и возведение на нем хоть какой-нибудь бревенчатой халупы, - жестко сказал отец. - У многих из нашей общины и того не будет. А какой может быть другой выход? Отказаться от религии отцов и самим стать правоверными? Тогда мы просто исчезнем как народ, да и придется принять все их обычаи. Ты хочешь, чтобы нашей Тайле сделали обрезание? Да, даже их законы этого не требуют, но не обрезанных девушек они воспринимают, извини, исключительно как шлюх, с которыми может переспать за скромную плату юноша, у которого пока не хватает средств заплатить за невесту. Замуж такую никто не возьмет, это считается у них позором. А если и возьмут, она в семье мужа все равно будет лишена права голоса по их обычаям, ей даже детей не дадут забрать в случае развода, уходи, в чем пришла! Ты такого будущего хочешь для нашей дочери?!</p>
<p>
Мать, ничего не ответив, опять заплакала и прижала к себе Тайле, которая, наоборот, смолкла, вероятно, ошарашенная открывшимися перед ней неприятными перспективами. Илав и сам был шокирован этими откровениями. Никогда отец не говорил о таком в его присутствии, вероятно, берег детскую психику, никогда еще мальчику не доводилось видеть плачущую мать. Видимо, их уже настолько допекло, что не осталось сил разыгрывать перед детьми счастливую семью. Родители только что расписались в своем бессилии спасти их дом, теперь семейство Флорси обречено превратиться в жалких изгнанников... не изменив, правда, при этом своей вере. Многие ли из общины последуют их примеру? Илав подозревал, что далеко не все. Расставаться с родиной не хотелось страшно. Это пятилетняя соплюшка Тайле может еще позабыть, где жила прежде, и освоиться даже в какой-нибудь деревенской глуши, но ему-то уже двенадцать, и у него точно не такая короткая память. В душе мальчика росла подспудная ярость. Он, казалось, повзрослел за один этот вечер и готов был к схватке с несправедливым окружающим миром. Сдерживало его только полнейшее непонимание, что он тут может сделать.</p>
<p>
Остаток ужина прошел в угрюмом молчании, так и разошлись по своим комнатам.</p>
<p>
На следующий день в школе Илава стали дразнить одноклассники. Слухи о решении магистрата, похоже, разошлись уже по всему городу, и дети теперь, не стесняясь, демонстрировали свое презрение к неверным. Илав и еще трое его единоверцев старательно делали вид, что это их не трогает, хотя ох как хотелось сорваться и полезть в неравную драку. Учитель по долгу службы старался осаживать дразнящих, но на ребят-иноверцев все равно смотрел уже как на отрезанный ломоть. Сегодня они еще здесь, в классе, но пройдет какой-то месяц, и все они сгинут на просторах планеты, чтобы больше никогда сюда не вернуться. Так стоит ли тратить на них свои душевные силы?</p>
<p>
Из школы Илав вернулся в еще худшем настроении, чем туда шел. Родителям было не до него, они зарылись в географические карты, выискивая место, куда можно было бы податься, кому-то звонили, ища покупателя на дом. Плюнув на домашние задания, мальчик отправился гулять. К деду, что ли, пойти. Старый Йихнов всегда был рад видеть внука, может, хоть он сможет чем-то утешить. Дорога к дедовскому дому вела мимо крупнейшего храма правоверных. Зло зыркнув на его огромный голубой купол, Илав перешел на противоположную сторону улицы, лишь бы не пробираться мимо толпившихся у его ограды новых хозяев Авигрона.</p>
Глава 2.
Спасительная жертва.
<p>
Дом Йихнова Флорси в три окна по фасаду был втиснут в непрерывную линию таких же двухэтажных каменных домов. Ни тебе собственного палисадника, ни приличного заднего двора. Одна радость, что близко к храму стражистов, как теперь называли адептов древней веры, в том числе уже и они сами. Когда-то, вероятно, это место считалось весьма престижным, оттого и такая теснота, но теперь стражисты были не в почете в Авигроне, и здесь не проживало больше ни одного важного городского чиновника, только лишь жрецы и храмовые работники. Именно в храме всю жизнь и проработал старый Йихнов, в жреческую касту так и не выбившись, поскольку занимался исключительно хозяйственными делами, зато имел ключи ото всех храмовых помещений и иногда позволял внуку осматривать самые потаенные места.</p>
<p>
Добравшись до нужной двери, Илав решительно вдавил кнопку дверного звонка и с облегчением услышал шаги за дверью. Дед на месте, стало быть, можно будет излить душу. Открывший ему крепкий старик выглядел понуро, но Илаву сквозь силу улыбнулся.</p>
<p>
- Здравствуй, внучек.</p>
<p>
- Привет, дед! А ты куда собираешься переезжать? Мать с отцом пока так и не выбрали.</p>
<p>
- Ох, Илав, им хоть есть ради чего ехать. Ради вас с сестрой. Вы-то можете еще укорениться на новой почве, а меня, как старый дуб, уже никому не выкорчевать, разве что срубить. Куда я от моего храма? Здесь родился, здесь и помру, видать, от рук пришлых.</p>
<p>
- Но они же пока еще никого тут не убивали!</p>
<p>
- Ну да, здесь же не голытьба их живет, все солидная публика, которой беспорядки не нужны. Но как только вся молодежь наша из города уедет и сопротивляться станет некому, нас, стариков, просто передушат потихоньку или из домов повыгоняют, чтобы подыхали на улице. Но лучше уж так, чем лечь в чужую землю.</p>
<p>
- И что, нет никакой возможности этого избежать?! - чуть не со слезами воскликнул Илав.</p>
<p>
- Возможность-то есть, да вот желающие ей воспользоваться вряд ли найдутся... - вздохнул дед. - Сейчас же каждому своя шкура важнее блага общины. А в давние времена, когда случались настоящие беды, на помощь призывали Стража.</p>
<p>
- Так его же и сейчас каждый год призывают! - удивился Илав. - Вон, через неделю праздник призвания состоится.</p>
<p>
- Ох, внучек, ты же уже достаточно большой, чтобы понимать, что все это не более чем инсценировки, в которых роль Стража исполняет один из храмовых жрецов. А я тебе говорю о настоящих призывах.</p>
<p>
- А почему жрецы не могут призвать его по-настоящему?</p>
<p>
- Потому что обычными обрядами здесь не обойтись. Страж не явится, если его не убедить, что призывают его не по пустякам, дело действительно крайне серьезное. А убедить его может только чья-то добровольная жертва. Но кто же согласится собой пожертвовать ради других? Я лично не знаю никого из взрослых и относительно здоровых членов общины, кто бы на такое пошел. Даже старики на что-то еще надеются, кроме тех, кто и так уже при смерти. Но вряд ли Страж примет такую жертву, скорее сочтет, что его пытаются так обмануть.</p>
<p>
- А дети?.. - неожиданно для себя выдохнул Илав.</p>