Это помогло собраться. Простейший ментальный трюк.
Сейчас она закончит и вернётся ко мне.
Похоже, дьявольская птица наслаждалась не только едой, но и страхом добычи.
Она постарается сохранить мне жизнь до последнего.
Как этим воспользоваться? Не лишись я руки и ноги, можно было бы попробовать добраться до брюха и рассечь его. Но сейчас…
Это не единственный мой облик.
Мальчишке тварь ничего не отрезала. Если я перекинусь в него, будет ли его форма цела?
Ничего не мешало попробовать.
Превращение вышло чуть медленнее обычного, однако наградой за задержку стали целые руки и ноги. Дождавшись, пока увлёкшийся едой монстр перестанет пялиться на меня, я вскочил и помчался к камням.
Прыжок влево, прыжок вправо, увернуться от бритвенных щупалец… За спиной взвыл рассекаемый воздух — поздно!
Напоследок я врезался в камень, ободрав кожу, но это сущая мелочь в сравнении с тем, что могло произойти. Скользнув в щель, я забился поглубже.
Вот-вот должен раздаться полный злости вой охотника, упустившего чересчур прыткую добычу… Но нет, судя по звукам, птица вернулась к обгладыванию руки. Мерзкая тварь твёрдо вознамерилась дождаться моего возвращения.
И я с удовольствием вернулся бы, чтобы прикончить её, но как? Безликим её не пронять, а про мальчишку и говорить нечего — его она проглотит и не заметит.
Если только… Из большого шара, парившего в пустоте, появился Каттай. Но там находились ещё два, а я не так давно убил и поглотил парочку зверей. Значило ли это, что я заполучил их облик?
Лишь один способ узнать.
Я представил, как трансформируюсь в тушканчика, — и вскоре обнаружил, что стою на четырёх ногах.
В ноздри ударили тысячи оттенков запахов, которых я раньше не чувствовал. Слух обрёл невероятную остроту — я слышал тихое шуршание перьев, чьё-то стрекотание вдалеке, а уж хруст пожираемой руки и вовсе стал чертовски громким.
Восприятие изменилось так сильно, что первые секунды я стоял неподвижно, не доверяя собственным ногам. Казалось, стоит сделать шаг — и они разъедутся в стороны.
Затем я понял, что нужно прекратить пытаться осознать перемену и дать волю инстинктам. Я попрыгал на месте, почесав шерстистые бока о валуны. Напряг какой-то мускул, о существовании которого прежде даже не подозревал, — и один из шипов выстрелил вперёд, тут же воткнувшись в камень.
Вот теперь можно повоевать.
Я выскочил как раз вовремя — тварь всасывала в себя остатки руки, утратив бдительность. Я швырнул в неё три шипа; в цель угодил только один, так как я бил я на бегу и к тому же не до конца обвыкся с новой формой.
Но птицу проняло и так. Она пронзительно, совсем по-человечески завопила. Наверняка и этот крик был украден ею у какого-то бедолаги. Если так, я мщу в том числе и за него.
Ещё два шипа уткнулись в оперение ниже шеи. Один бессильно отскочил, а вот второй достиг цели. Тварь беспорядочно замахала щупальцами, от которых я упрыгал в ближайшие кусты, прикидывая, когда же яд прикончит её. В моём случае рука отвалилась практически моментально.
Птица не собиралась сдаваться так быстро. Она судорожно захлопала крыльями, точно готовясь взлететь. Белоснежный рисунок на её перьях тускло засветился, и по нитям пробежали огоньки.
Так у неё ещё и электричество есть⁈
Здешняя живность поражала всё больше. Будь в ней чуть больше акцент на морской тематике, старик Лавкрафт непременно пожелал бы заполучить зарисовку-другую для вдохновения.
Тварь грузно зашлёпала к кустам, в которых засел я. Промелькнули нити, начисто срезав десяток ветвей, над обрубками закурился дымок.
Коснись меня птица даже на секунду, и я труп.
Я ответил очередной порцией шипов — и лишь затем спохватился, что их запас на спине иссяк. К счастью, последний залп окончательно расставил точки над и: птица задёргалась в судорогах, опять зашлёпала крыльями, даже оторвалась от земли — и упала, вскоре затихнув.
Подождав для надёжности несколько минут, я выбрался из кустов. Пришлось повозиться, вытаскивая ногу из хватки шипастой лианы, которая никак не желала со мной прощаться. Это напомнило мне о суровости джунглей.
Скоро сюда сбегутся хищники со всей округи, чтобы попировать на останках птицы. Убитой, между прочим, не ими.