— Давай просто забудем?
Светлый не успевает ответить, когда в дверь снова стучатся. На этот раз куда более яростно.
— Ирис, ты готова? — доносится голос Гейл Мандрейдж.
— Чистой ауры, Дарро. Ты и ночевал здесь?
Я открываю, и проклятийница окидывает нас взглядом, отмечая беспорядок в комнате и мое бледное лицо. Кажется, она делает неверные выводы.
— Чистой ауры, Гейл. Нет, я только что пришел, — вежливо отвечает светлый.
— За нами скоро приедут. Собираемся у главного входа. Кроу, у тебя еще есть десять минут, чтобы съесть бутерброд или булочку, — подруга кладет сверток с едой для меня на стол.
Что-то сжимается в груди, несмотря на успокоительное. Понимаю, никакие слова сейчас не помогут мне выразить эмоции, поэтому просто делаю шаг и заключаю ее в объятия:
— Прости.
— Что это с ней? — интересуется еще более невозмутимым тоном, чем обычно Гейл у Ареса, и это наводит меня на подозрения.
— Гейл? Ты тоже принимала «спокуху»?
— Совсем немножко, — отвечает подруга.
Арес издает скептичный смешок, за что мы его одариваем равнодушными взглядами.
— Есть ты не будешь, — слова Гейл звучат утвердительно.
— Не смогу.
Вдруг вспоминаю, что едва не забыла захватить спас-амулет.
— Я сейчас.
Возвращаюсь в комнату и поднимаю с тумбочки маленький темно-зеленый камешек неправильной продолговатой формы, перевитый серебряной проволочкой с петелькой на конце. Хочешь, на цепочку вешай вроде кулона. А хочешь, к заколке или еще куда-нибудь цепляй.
«Поднимайся, лентяйка! Тебе еще бр-р-раслет делать», — звучит в голове хриплый голос Птица.
— Браслет!
Беру с полки шкатулку с немногочисленными украшениями. Их у меня не слишком много, как и одежды. Перебираю в поисках подходящего. Выуживаю один. Серые и черные камешки, совершенно не волшебные, прицеплены к серебряной основе и свободно болтаются точно ягоды на ветке. То, что нужно!
Птиц был прав целиком и полностью. Темно-зеленый камень почти не отличим от серочерных. Расстегиваю браслет и продеваю основу сквозь петельку. Начинаю сражаться с застежкой, пытаясь застегнуть на руке.
— Давай помогу? — теплые пальцы Ареса берут меня за запястье, осторожно тянут.
Он вроде бы всего лишь застегивает браслет, но как же приятно... Закончив, светлый отступает, и я оглядываю себя в небольшое овальное зеркало над туалетным столиком, по привычке вставая на цыпочки. Одергиваю пиджак.
— Может косу заплести? Только я сама не справлюсь.
Переплетать придется раз десять, а болтушек-фей звать сейчас совершенно не хочется. Отвечать на неудобные вопросы, насчет Птица не хочется. Да и что из меня за хозяйка такая, что фамильяров развоплощает ради забавы? Узнают, разорвут контракт немедленно. Обязательно им признаюсь, но только не сейчас, не перед испытанием.
Светлый замечает мои сомнения и подходит сзади. Просит:
— Можно мне?
— А ты умеешь?
Мой вид и голос ничем не выдает удивления, но на деле я поражена.
— Увидишь, — улыбается Арес, глядя в глаза моему отражению.
Он берет с туалетного столика щетку для волос. Для этого приходится перегнуться через меня, и наши тела соприкасаются на мгновение. Еще миг, и его пальцы ловко разделяют мою непокорную шевелюру на несколько частей. По каждой проходятся щеткой усмиряя. Покоряя. Разгоняя приятные мурашки от затылка и вниз вдоль позвоночника. Мои вредные волосы с удовольствием отдаются его пальцам. Нигде ничего не вылезает, не торчит. Ни одна прядка, ни один завиток. Я словно бы в трансе. Даже забываю на несколько мгновений обо всех горестях от этих легких, но уверенных прикосновений. Светлый хорошо знает, что делает. Это даже интимнее, чем мой выход в неглиже из душа.
А через несколько минут мою голову уже украшает аккуратная коса. Арес выглядит слегка смущенным:
— Кажется, что-то получилось.
— Спасибо! Я бы так сама не сумела, — звучит слишком сухо, совсем не отражая моих истинных, загнанных на уровень идеи эмоций.
— Дайири, — он порывисто разворачивает меня к себе. Долго смотрит в глаза. — Может, откажешься от этой затеи? Нечего тебе там делать. Во дворце слишком опасно.
Улыбаюсь. Точнее, изображаю грустную улыбку:
— Арес, какое это имеет значение? Для Птица оказалось небезопасно даже быть рядом со мной — со своей хозяйкой. Наверное, во всем Тенидаре нет такого места, где можно считать себя защищенным полностью, — качаю головой.
Я даже злиться толком не могу из-за своей безэмоциональности. И это раздражает. Но и раздражение выразить не получается! Замкнутый круг какой-то!