Пробуждение выходит не из приятных.
Открыв глаза, обнаруживаю, что лежу на кровати в своей комнате. Это отчетливо подсказывают привычные ночные звуки и запахи, несмотря на то что я совершенно не помню, как здесь оказалась, а главное, когда? Под черепной коробкой словно поселился маленький зловредный пикси с заостренными молотками, и, не переставая, колотит-колотит-колотит в левый висок. Во рту такая гадость, словно Гейл наложила проклятье полного иссушения, да в придачу кто-то сверху нагадил. И губы... Губы так сильно опухли, что едва шевелятся. Или это мне только кажется из-за жажды?
Снилась мне определенно какая-то дрянь. Вроде бы, меня пытали в подвале, выжигая каленым железом клеймо на руке, но это неточно. Отголоски сна стремительно расползаются, теряя очертания, точно пятно черного горючего масла на воде. А вот запястье дергает. Боль реальна! Она никуда не делась с пробуждением.
— Йархи! — хнычу, едва ворочая пересохшим языком.
Не зажигая свет, шарю ладонью по тумбочке. Хорошо помню, что бутылек с зельем, которое для нас всех приготовил Жак Даманн, оставила где-то здесь. Отличная вещь, помогает прийти в себя после вечеринки любой степени тяжести. Устраняет похмелье, головную боль, синяки и ссадины, а также останавливает диарею, почесуху и простуду на начальных стадиях. Тонизирует, расслабляет, улучшает аппетит и сон. Полезные свойства чудодейственного снадобья звучат в моей голове так отчетливо, словно бы сам Рыжий стоит рядом и перечисляет. То, что нужно!
Боль накатывает новой волной. Прекратив судорожные поиски, сворачиваюсь клубочком, подтянув колени к подбородку.
— Мамочки, — прижимаюсь губами к запястью, которое горит так, словно к нему привязали негашеную известь и окунули в воду. Дую на него.
Слегка отпускает, и я снова поднимаюсь на колени и пытаюсь нашарить зелье. Голова кружится так сильно, что я едва не падаю с кровати.
— Вездесущий, да что же это!
Мне бы хоть что-нибудь, чтобы не было так больно... Хотя бы глоточек воды или кусочек льда.
Задеваю что-то небольшое, но увесистое. И стеклянное судя по звону, с которым оно разбивается о каменный пол. Дополняет картину звук мгновенного водоразлива. Пахнет влагой и чем-то сладко-свежим. Такой знакомый до боли запах.
Перед глазами тотчас встает речной берег, и серебрящиеся в лунном свете цветы. А после Арес — уже здесь в комнате с забытым мной у реки букетом в руках. Смотрит и улыбается. И я тоже ему улыбаюсь. Он приходил ко мне снова? Нет, слишком уж романтично. Скорее всего, это сон.
Ой! Как же все-таки болит эта проклятая метка! Песочные часы на моей коже красиво мерцают золотом, а жгут пламенем хаоса! Всерьез раздумываю, не отрубить ли мне злосчастную конечность вместе с этой гадостью? Вытирая, брызнувшие из глаз слезы, хриплю надсаженным горлом:
— Ну, ваше императорское... Ну удружил, Ридрих Ронн! Останешься ты вовсе без новых Лучей с такими-то методами!..
После небольшой передышки возобновляю поиски. Да где же это зелье противо-то, противо-се, противо-всешное? Если хоть от чего-нибудь одного меня избавит, я кого-нибудь расцелую... Расцелую... Стоп!
Проигнорировав три первых щелчка пальцами — неудачных, по четвертому у потолка наконец вспыхивают магические огоньки. На мгновение забыв о боли, с удивлением таращусь на разбросанные по полу осколки сине-зеленого стекла и цветы. Это действительно речные аминии. Но откуда они здесь?
Ваза. Букет. Арес берет с тумбочки бутылек, нюхает и морщится. Бормочет, глядя в мою сторону: «Не вздумай принять эту гадость!»
Зелье Жака исчезает у него в кармане штанов, а на тумбочку опускается. Колба с букетом! Это вовсе не ваза, которой у меня попросту никогда не было, а самая большая колба из лабораторного набора! Кажется, я такую видела у Гаса в гостиной?
Дрожащими пальцами касаюсь губ, припухших и слегка растрескавшихся от жажды. Я уже готова лакать пролитую из колбы воду, если не доползу до графина в гостиной. Но что же такое происходит с меткой? Может, у меня запоздалая реакция? У остальных-то отболело еще днем?
— Мамочки! — слезы катятся по щекам, пока пытаюсь сползти с кровати.
Голова кружится, а в глазах двоится так, что устоять невозможно. Сажусь на пол и жестом приказываю огонькам чуть притухнуть. Слишком слепит их свет даже через плотно сомкнутые веки. До графина точно не дойду, но в голову приходит идея. Вызвать водянницу, пусть она меня напоит и, вообще, обольет. Может, станет легче?
— Йокко! Йокко?
Собираюсь с силами и вычерчиваю в воздухе малый круг призыва, но водный дух словно не слышит. Фамилиар не явился на зов? Как это понимать?! Может, Арес усилил охрану моей комнаты и перестарался. Да вроде бы нет, я ведь призывала раньше фей и Птица.