– Сумею, – ответил Мэрик.
Глядя, как старый друг широким сердитым шагом покидает зал, он ощутил пустоту и, может быть, даже малую толику жалости. И тут же ему стало совестно из-за этой неуместной жалости к человеку, который столько сделал для него. Потому что, сколько бы Логейн ни твердил, что застрял в Денериме для того, чтобы помочь разобраться с делами, Мэрик хорошо знал, почему на самом деле он до сих пор не вернулся в Гварен. Там жили его молодая жена и маленькая красавица-дочь.
Все от чего-то бегут…
Серые Стражи и Первый Чародей вернулись в тронный зал, настороженно озираясь по сторонам, явно озадаченные тем, что на помосте больше не было Логейна. Мэрик ощущал себя на десять лет старше. Он сидел на троне ссутулившись, совершенно не готовый вести кого бы то ни было и куда бы то ни было.
Женевьева решительным шагом вышла вперед – воплощенная женщина-воин, зрелая и весьма уверенная в себе. Вид ее поневоле заставил Мэрика задуматься: какой стала бы Роуэн, доживи она до этих лет? Уж верно не такой целеустремленной и черствой – в этом Мэрик был убежден. Роуэн была отзывчива и сердечна. Она неизменно проявляла искреннюю заботу о своей стране и при всякой возможности баловала и нежила сына. Ей нравилось быть королевой не меньше, чем матерью, и гораздо больше, чем просто воином.
По правде говоря, Мэрику казалось, что седовласая женщина-командор куда больше смахивает на Логейна.
– Вы передумали, король Мэрик? – осведомилась Женевьева. Судя по ее тону, она считала такой поворот событий наиболее разумным.
– Нет, – ответил Мэрик с мрачной усмешкой. Лицо Женевьевы напряглось, потемнело: ответ Мэрика ее явно не порадовал. – Я пойду с вами при условии, что мы будем передвигаться тайно и никто больше не узнает о том, что я сопровождаю вас. Логейн останется здесь. Я отправлюсь с вами. Если, конечно, вы не передумали.
Женщина покачала головой, отметая любые возможные колебания:
– Отнюдь. Нам нужно спешить, и я уверена: что бы я ни сказала, это не поможет вам осознать опасность нашего предприятия яснее, чем вы осознаете ее сейчас.
– Отлично. – Мэрик поднялся и по помосту подошел к Женевьеве. Он пожал ей руку, и на лице ее отразилась нескрываемая неловкость. – В таком случае давайте забудем слова «король» и «ваше величество», а также обращение на «вы». Поверьте, я устал от всего этого ничуть не меньше, чем вы.
– Как пожелаешь… Мэрик. – Женевьева склонила голову, и губы ее дрогнули в едва заметной улыбке. Может быть, она все-таки не настолько похожа на Логейна, как ему показалось вначале. – Но все-таки, с твоего позволения, я хотела бы приставить к тебе одного из своих людей. Чтобы охранять тебя и заботиться о твоих нуждах.
– Если ты считаешь это необходимым, то я, безусловно, согласен.
Женевьева поманила к себе юношу, которого недавно представляла королю, – того, кто совершил кражу на рынке. Он был заметно смуглее прочих – может, примесь ривейнской крови? Парнишка сжался, явно не желая подходить, однако грозный взгляд воительницы быстро призвал его к порядку. Остановившись рядом с командором, он тяжело вздохнул, как будто эти несколько шагов стоили ему невероятных усилий.
«Экий он прямолинейный», – подумал Мэрик. Где бы там Серые Стражи ни подобрали этого юнца, он явно не привык скрывать свои чувства. После стольких лет, проведенных при дворе, подобное общество, вполне вероятно, станет для Мэрика приятным разнообразием.
– Дункан, тебе вменяется в обязанность забота о нуждах короля, – объявила Женевьева тоном, не допускавшим никаких возражений.
– То есть готовить ему еду и выносить за ним ночной горшок?
– Если он так пожелает – да.
Парнишка насупился, и Женевьева, увидев это, усмехнулась с нескрываемым ехидством:
– Считай это своим наказанием. Если будешь плохо выполнять свои обязанности, его величество запросто может по возвращении приказать бросить тебя в тюрьму.
Дункан беспомощно глянул на короля. На его мрачном лице явственно читалось: «Только не заставляй выносить за тобой горшок!» Мэрика так и подмывало рассмеяться, но он сдержался. Едва ли на Глубинных тропах понадобится ночной горшок. Это путешествие будет отнюдь не увеселительной прогулкой.
– А теперь, – продолжала Женевьева, – позволь представить тебе остальных. Это – Келль, мой лейтенант. Он чует издалека скверну порождений тьмы и на Глубинных тропах будет нашим следопытом.
У человека в капюшоне, который при этих словах сделал шаг вперед, были очень светлые, почти бесцветные глаза – Мэрику никогда прежде не доводилось видеть таких. Лицо у него было угрюмое, и двигался он с обдуманной осторожностью, говорившей о том, что этот человек поглощен собственными мыслями. За плечом у него висели длинный лук и колчан с оперенными стрелами, и в другое время Мэрик счел бы его самым обыкновенным охотником. Келль учтиво склонил голову, но не сказал ни слова.