Фиона похлопала Кромсая по брюху, давая понять, что ласки закончились. Пес удовлетворенно вздохнул и перекатился на живот. И большими карими глазами уставился на Келля, безмолвно выклянчивая подачку. В ответ охотник сунул руку в кошель на поясе и извлек полоску вяленого мяса. Громадный зверь немедля вскочил, при этом он едва не сбил с ног Фиону.
– Прошу прощения, – извинился Келль и бросил мясо псу.
Тот на лету цапнул лакомство, не дав ему даже коснуться пола. Можно было не сомневаться, что Кромсай способен сожрать этот ломтик в считаные секунды, однако, повинуясь велению собачьей гордости, он потрусил прочь, дабы насладиться трапезой вдали от посторонних взглядов.
Фиона улыбнулась и стряхнула с ладоней пыль и комочки грязи. Она сомневалась, стоит ли заводить разговор с Келлем, но все же повернулась к охотнику – тот выжидающе смотрел на девушку.
– Что ты думаешь о том, что с нами идет король? – спросила Фиона.
– Думаю, что тебе следует говорить об этом не со мной, а с Женевьевой.
– Тебе не кажется, что, если с королем Ферелдена под нашей опекой что-нибудь случится, несладко придется всем Серым Стражам?
– Ты уверена, что тебя не устраивает именно это?
Фиона насупилась. Келль глядел без тени насмешки, и наконец она вздохнула и, обернувшись, глянула в сторону командора:
– Даже если бы и так, ей на это было бы глубоко наплевать.
Горечь, прозвучавшая в голосе Фионы, была куда слабее горечи, разъедавшей ее душу.
Если Женевьева и расслышала ее слова, то не подала виду. Она так и стояла, упорно и целеустремленно глядя на вход в пещеру. Впрочем, не услышать Фиону ей было бы нелегко. Вопреки доводам рассудка эльфийке отчаянно хотелось хоть разок пробить стену железного спокойствия этой женщины. Затаенное бешенство, которое она видела в глубине этих глаз, приводило ее в ужас, но уж лучше бы выдержать приступ этого бешенства, чем ожидать, когда оно вырвется наружу. Когда-нибудь командор не выдержит, и весь гнев, который она накопила под маской холодной уверенности, ударит раскаленным фонтаном… и уж тогда поплатятся они все.
– Она всех нас погубит, – проговорила Фиона вслух, вполголоса, но достаточно громко, чтобы Женевьева сумела ее расслышать. – И короля тоже. Вот погоди – сам увидишь.
Говоря это, она не сводила пристального взгляда с командора, но та даже бровью не повела.
Ухмылка Келля яснее слов сказала Фионе, что` он думает о ее храбрых речах, однако высказывать свое мнение вслух не стал. Вернулся Кромсай, принюхиваясь в надежде на чудесное явление еще одного ломтика мяса – и тогда Келль кивком указал Фионе на вход в пещеру. Эльфийка сама уже расслышала мерные всплески весел, которые становились все громче. Похоже, его величество наконец-то изволили прибыть.
– Какое счастье! – почти беззвучно процедила она.
Женевьева ожила и, обернувшись, одарила их стальным взглядом:
– Келль, сообщи Первому Чародею, что мы скоро будем. Я не намерена задерживаться здесь дольше, чем это будет необходимо.
Охотник бесшумно исчез в проеме винтовой лестницы, волкодав, мягко ступая, двинулся за ним. Взгляды Женевьевы и Фионы скрестились – всего лишь на долю секунды, но и этого эльфийке хватило с лихвой, чтобы содрогнуться от ужаса при виде того, что она прочла в глазах командора. Неужели она только что сравнивала эту женщину с вулканом? Нет, скорее уж айсберг, окутанный стылым туманом, неотвратимо скользящий по водной глади в поисках беззащитного судна, которое он сокрушит своим гигантским весом.
Лодка медленно вплыла в поле зрения, на миг почти заслонив собой вход в пещеру. Лодочник проворно молотил веслами по темной воде. Бедолага Дункан скорчился на скамье, кутаясь в меховой плащ, а Мэрик сидел, явно не замечая холода. Фиона постаралась изобразить полное безразличие. Отец вечно корил ее за то, что по ее лицу всякий может прочесть чувства, точно в открытой книге. Обычно эльфийка считала, что это скорее достоинство, но сейчас, пожалуй, не помешало бы взять пример с невозмутимости Келля, поскольку король, буде ему пожелается, способен превратить их жизнь в вечный кошмар.
Пара секунд – и суденышко ударилось о край пристани. Лодочник привязал его к шесту. Дункан сбросил меховой плащ и тотчас вернул его королю, который с неподдельным восхищением оглядывал пещеру.
– Когда я был здесь в прошлый раз, тоже стояла зима, – заметил он. – Правда, мне кажется, что с тех пор пещера стала просторнее. Маги ведь могли расширить ее? Наверное, могли.
Женевьева пропустила его вопрос мимо ушей.
– Мэрик, нам надо идти. У меня нет никакого желания оставаться здесь на ночь, если этого можно избежать.