Куда уж доходчивее было объяснить? Хэла не была бы Хэлой — не в бровь, а в глаз. В этом они и вправду были с Тёрком очень похожи. Просто невыносимо.
— А теперь вон, Роар, — проговорил феран.
— Да, хорошо, — обречённо отозвался митар.
— Роар? — улыбнулась Хэла, заглядывая ему в лицо и ловя взгляд. — Всё не так плохо, правда. С ней сложно, но ты основательный, а ей это очень нужно.
Митар кивнул. Легче не стало. Он выпрямился и подал руку Хэле, чтобы она слезла со столешницы рабочего стола, на которой сидела, погладила его по щеке, потом пошла в сторону ферана. Роар на мгновение ушёл в себя, потом услышал раздражение Рэтара и поднял на него взгляд.
Ведьма успела дойти до тана, обняв его за талию, прижалась к груди. Митар поймал себя на мысли, что впервые видел их вместе и они были такими удивительными. Словно вот всегда он видел только это и ничего другого. Если бы он не знал их, то сказал, что эти двое вместе вечность и что внутри них бесконечное чувство трепетной любви друг к другу. И на Хэле была нижняя рубаха цвета ранры?
— Роар, — терпение Рэтара кончилось.
Митар кивнул, развернулся и побрёл к двери.
— Роар, попробуй для начала сменить позу, — сказала ведьма ему в спину.
— Что? — переспросил мужчина, оборачиваясь.
— Переверни лицом к себе, — рыкнул феран и метнул нож в дверь.
Роар застыл за дверью и ухмыльнулся.
Он не мог бы себе представить, что его тан будет в такой гармонии находится хоть с какой-то женщиной. А тут…
Ещё когда они в Трите ругались из-за спасённой Хэлой и Броком птицы — митара посетило чувство, что они словно семейная пара, и сейчас, когда увидел их обнимающимися. Это было что-то очень запрещенное, потому что Рэтар никогда не был открытым человеком и наверное даже, если бы мог проявлять знаки внимания к Хэле на людях, всё равно был бы сдержан. Или всё же нет?
И сейчас, когда рявкнул и швырнул в него нож, то лицо у него было такое удивительное, такого Роар никогда у своего тана не видел. Он был счастлив. Рэтар был счастлив с Хэлой.
— Достопочтенный митар? — позвал его Гент, озадаченно смотря как Роар стоит и улыбается в закрытую дверь. — Всё хорошо?
— Да, — скорее сам себе кивнул митар. — Всё хорошо.
Когда Роар вернулся к себе он обнаружил, что Милена не спит. Она встретила его тревожностью во взгляде.
— Проснулась? — улыбнулся он.
— Я испугалась, что ты исчез, — прошептала белая ведьма.
— Я ходил к ферану.
— Ты видел Хэлу? — спросила она странно бурно, но потом словно придя в себя и осаждая себя.
Роар сел на кровать и обнял Милену, прижимая её к кровати.
— Да.
— Как она?
— Хорошо, — ответил митар, а потом нахмурился вопросу. Неужели чего-то не заметил. — А что?
— С ней что-то случилось несколько дней назад, — рассказала Милена, — и к ней звали мага.
— Правда?
— Да.
— Хм, — Роара озадачило это. Может поэтому к ферану было нельзя? — Нет. С ней всё хорошо. Обычная такая Хэла.
— Хорошо, — Милена слегка улыбнулась.
— Волновалась за неё? — он решил не думать об этом сейчас, вернуться позднее.
— Да, — снова робко ответила девушка.
— Я, как погляжу, у вас тут творилось что-то невообразимое?
— Да.
— Тяжело было?
— Да, — снова сказала Милена и он рассмеялся.
Девушка попыталась вывернуться и закрыться, но он не дал.
— Роар? Что ты делаешь? — прошептала она, словно в забытье уставившись в его глаза.
— Смотрю на тебя, — ответил митар.
После слов Хэлы он не то, чтобы посмотрел на Милену по-другому, просто внутри что-то изменилось. Хотя не сказала ему чёрная ведьма ничего этакого. Не пугало его то, что девушка была “пустой книгой”.
В нём были совершенно другие страхи — он боялся всё испортить. Боялся навредить. Боялся сделать хуже. И до разговора с чёрной ведьмой, а теперь вот всё усугубилось. Написанного не исправить.
— Это смущает, — проговорила Милена, но Роар уже перешёл в наступление.
Если надо изучать, то он будет изучать. А уж времени у него много. По крайней мере Роар верил в это и сделает всё, чтобы это было именно так.
Слабый протест белой ведьмы против его поцелуев сменился тяжелеющим дыханием, пропавшим голосом и наконец она потерялась в нём. Стала податливой и мягкой.
Что до позы… ещё когда шёл обратно, всё думал о том, что это же было слишком очевидным началом.
Знатные, воспитанные девицы всегда трепетно относились к этой части близости. Ровно так же как и наложницы. Особенно те, кто верил в спасение души и постоянно ходили к эйолу.