— Если нас обвинят в предательстве — нас приговорят, — стал объяснять ей юноша, а заодно видимо пытаясь разобраться в происходящем самому. — По тяжести. Это смерть или изгнание. При чём изгоняют в том, в чём ты предстал перед судом, перед эла. И благородному мужу из древнего дома оставляют оружие. А после того, как несколько домов были впустую обвинены и изгнаны, то все благоразумные благородные дома, имеющие право правления в своём фернате, имеют что-то вроде теневой казны. Это средства, которые хранятся где-то в месте, известном ферану и он передаёт это сведение в завещании своему митару. И так далее. То есть я вот не знаю о ней ничего, но уверен, что у танара она точно была, а отец или Рэтар навряд ли меняли это. А если изгоняют дом, то нам просто достаточно заплатить привратнику в портале и всё. Бедствовать мы не будем. Просто жизнь в другом месте.
— А потом? — уточнила Хэла.
— Великий эла собирает три совета. Первый — его личные советники, потом совет феранов, и третий совет старейшин корт, — пока перечислял он отгибал пальцы, а потом усмехнулся. — Это как торговые ряды. Безумие, как они есть. Все орут, всем что-то надо. А если это фернат, крупный, как наш, то ещё привлекают книтов. И все выдвигают своё имя ферана. И вот тут Шерга должен быть абсолютно уверен в том, что его имя поддержит или совет эла, или сам великий эла. Потому что последнее слово всё равно за ним. И было в истории дважды такое, что весь этот гвалт отдавал голос за одного, а великий эла выбирал другого. Два раза.
Ведьма прикрыла в бессилии глаза.
— Ты можешь залезть в его голову, Хэла?
— Не могу. Я убью его. Потому что… потому что убью. Я сегодня сдержалась, потому что не хотела Рэтару… — она запнулась и покачала головой.
Элгор, как это не удивительно кивнул принимая слова ведьмы.
— Понимаю. Это его мать, — сказал бронар словно сам себе.
— Мать Шерга?
— Да. Дэшая. У неё есть очень влиятельные покровители. Потому что и наши книты в Кэроме стоят за неё. И всё это, — он махнул рукой. — Это она, а не Шерга. Его ума хватает на то, чтобы выворачиваться из грязных историй, в которые он попадает, изворачивается как может, а там где не выходит — подкупы, браки.
— Я думала, что брак может быть только один? — нахмурилась Хэла.
— А он уже несколько раз несчастный вдовец, — пояснил Элгор.
— Он убивает жён?
— Супруг? — переспросил Элгор непривычное слово. — А вот тут, судя по всему, в дело вступает его мать. Смерти через убийство мы не доказали. Ты же не думаешь, что мы не пытались?
И Хэла хотела сказать, что удивлена, потому что — а чего же ты, завранец, пускаешь его в свой харн и делаешь вид, что дружен с ним, если это не так вовсе. Но сейчас эти мысли были не к месту.
— Дэшая много чего знает о ядах, — продолжил объяснять Элгор. — Она вообще страшная женщина. Опасная. Однажды, когда фераном был мой отец, нам пришло предложение выкупа на неё. Она ведь до сих пор наложница, принадлежащая дому Горанов. И отец чуть не согласился. Если бы не Рэтар…
— Рэтар не дал её продать? — уточнила ведьма.
— Врага надо держать близко, — ответил Элгор. — А она враг. Её род всё своё существование творил междоусобицы, провоцировал войны, творил за́говоры. Они погубили себя. И их землю разорили, а самих переубивали или увели в рабство. Его мать считает себя выше, чем эла. И она грезит титулом ферана для своего сына.
— А кто её хотел купить? — поинтересовалась Хэла.
— С этим проблема, — не без сожаления заметил бронар. — Если бы мы согласились её продать, тогда стал бы известен покупатель. А так как сделка не состоялась, то он остался неизвестен. И это было сложно узнавать тогда, а сейчас, спустя столько тиров, тем более.
— Но она явно поддерживает связь с тем, кто хотел её купить?
— Кто знает тот же или уже другой… Она такая же осторожная, как и Шерга. Если мы его прижать не можем, то её, которая находится так далеко от нас? — Элгор пожал плечами.
Они помолчали думая каждый о своём, потом бронар глянул на ведьму и сказал настолько мягко, что ей стало не по себе:
— Хэла, тебе надо сказать Рэтару о том, что случилось.
— Нет, я, — запаниковала она.
— Хэла! — он настаивал, твёрдо, но как мог мягко. — Если не скажешь — подведёшь его. Шерга будет жаловаться на тебя, а Рэтар не будет знать в чём дело.
— Я боюсь, что Рэтар…
— Хэла, он не Роар, — резонно заметил Элгор. — Он справится со своим чувствами. Тем более Шерга ничего тебе не сделал. Не навредил. Так что — скажи Рэтару о том, что случилось. Обязательно. Сейчас, Хэла. Не жди.
Ведьма посмотрела на него с болью и согласно кивнула. Потом встала и пошла к двери.