И она выдержала паузу, выдержала, глава строителей даже открыл рот, чтобы кажется что-то ей ответить. Но ответа Хэла не ждала:
— Приходишь домой — чисто, вещи постираны, обед на столе, четыре бабы тебя встречают в рот тебе, кормилицу, благодетелю смотрят. Блага тебе желают, — заметила ведьма, а потом сменила тон на более жёсткий. — Но нет. Ты готов свой член в другую вставить, потому как сына тебе охота? И? Настрагаешь себе сыновей и думаешь, что? Они тебе в рот будут смотреть?
И снова мимолётная пауза, снова открытый мужчиной рот в попытке ответить… И уже к ним начали присматриваться все окружающие, но Хэле было плевать. Она беспощадно резала словами и Милена это чувствовала.
— Нет, — ухмыльнулась женщина, мотнула головой, и зашипела, — не будут! Потому что у такого как ты неблагодарного, тупого выродка родятся точно такие же. Потому как тот, кто не помнит, что мать его тоже девкой родилась, тот кто не имеет уважения к мукам своей бабы, которая вынашивает, а потом рожает ему детей, не может научить этому никого.
Мужчина снова открыл было рот, но Хэла выставила вперёд руку и прохрипела:
— Ты чего добиться хотел жену пугая свою? А? Нашёл другую — вали. Думаешь другая тебе мужика родит? Нет, дружок, потому как за то, девка у тебя родится или пацан, ты в ответе, как любой другой мужик. Понял? — и Милена видела, как краска сошла с лица главы строителей совершенно, он стал словно мёртвым. — И к другой пойдёшь — девку сделаешь, к третьей — девка получится. Но знаешь, чтобы ты не перестарался, и чтобы баб несчастных, глупых, которые на такое вот добро, как ты, вдруг позарятся, я тебе обещаю, что ни у одной на тебя не встанет и не шелохнётся ничего. Ясно?
Мужчина выдавил из себя что-то очень похожее выдох, но казалось, что на деле он забыл как дышать.
— И всем, кто с тобой един — токсикоза вам на две недели, — в гробовой, кажется, тишине сотворила колдовство Хэла. — А то бабы им не угодили, плохо им живётся. Матерей постыдились бы своих, которые каждому из вас жизнь в муках давали. А всем остальным — а лунь никаких баб, ясно? Никто из вас своё драгоценное до бабы не донесёт в рабочем состоянии! А то одна плоха, так другую найду, а ты сиди с детьми, дарами моими, тьфу-ты! Ценить научитесь, ироды, что имеете!
И Хэла развернулась, метнула в воздухе юбками платья и ушла в дом. Никто не посмел её остановить.
Милена видела, как за чёрной ведьмой тянулись тени, невообразимое количество, они были непроницаемыми, словно покров, шипели.
Площадь перед кортами замерла, словно застыла в мгновении. Милена осмотрелась, потом глянула на Горанов. Лицо ферана было непроницаемым, суровым, жестоким. Роар и Элгор стояли озадаченные и нахмуренные, как и Мирган, осматривавшийся по сторонам.
Старейшина корты строителей, полный ужаса, развернулся к господам.
— Достопочтенный феран, я, — начал он и тут его затошнило, он подавился и кинулся в сторону.
— Чего это он? — спросил Мирган, в недоумении глядя на сложившегося пополам мужчину.
— Токсикоз, — прошептала Милена, вспоминая слова Хэлы и осознавая происходящее.
— А? — обернулась к белой ведьме Эка.
— Токсикоз, — пояснила девушка, — она сказала про токсикоз.
— Что это? — нахмурилась экономка. — Хворь?
— Ну, это когда ребёнка ждёшь, в самом начале, — попыталась объяснить Милена, — а тебя тошнит по утрам, и от еды, и от запахов разных…
И тут Эка, закрыв рот рукой, рассмеялась. Она стояла и смеялась, кажется смех у неё перерос в истерику.
— Эка, — позвал её феран.
Женщина вздохнула и с трудом посмотрела в его сторону. Но Рэтар Горан не успел ничего у неё спросить, потому что с другой стороны площади начало тошнить ещё какого-то мужика, потом ещё и ещё.
— Что за? — выругался Элгор.
— Токсикоз, — подавилась смехом экономка.
И Милене показалось, что феран понял, что она имела ввиду. Хотя остальные мужчины всё ещё в недоумении переглядывались между собой.
— Что случилось? — глава дома подошёл к Милене и Эке.
— А супруга его пришла, сказала, чтобы Хэла ребенка забрала, коли девка, — объяснила ферану Эка. — Потому что ему сын нужен, а если сын не родится, он супругу бросит и к другой уйдёт.
Достопочтенный феран тяжело вздохнул, нахмурился.
— И Йорнария умерла, — прошептала белая ведьма, как в забытье.
— Что? — вскинулся мужчина.
— Ох… Рэтар… — покачала головой Эка, став серьёзной. — Серая там… сама…
Кажется Милена физически ощутила его гнев. Он издал какой-то утробный звук.
— Где? — рыкнул Рэтар Горан.
— В комнате своей, — кивнула женщина.