Рэтар улыбнулся ей и благодарно склонил голову.
Когда дверь была закрыта, можно было отпустить свой гнев хоть немного. Феран глянул на эйола, и тот стал в размерах таким же как две эти несчастные девочки.
— Достопочтенный… — снова попытался сказать что-то слуга веры.
— На сегодня с меня хватит бесполезных служителей веры, чьё присутствие я терплю на своей земле, — прохрипел Рэтар, перебивая мужчину. — Ты отпускал его грехи, ты смотрел в его душу и ты ничего не видел. Прощал ему… что? Что ты ему прощал? Он ходит в серый дом исправно каждое утро. Для чего? Чтобы простить себе ту бесчеловечность, с которой он обращается со своими дочерьми?
Эйол задохнулся в бессильном вздохе. Он знал, что виноват. Вина его была безгранична. Он был виноват перед фераном, но страшнее всего перед несчастными детьми.
— Прости меня, достопочтенный феран, — выдавил он из себя и опустился на скамью, заплакав.
Рэтар достаточно хорошо относился к этому худощавому мужчине, которого знал почти всю свою жизнь. Эйол Зарны привык жить при правлении Эаргана Горана, он старался быть полезным, но при этом лишний раз не лезть в дела Горанов.
— Лихты им, сладкой лепёшки и ягодного отвара, — отдал приказ феран. — За ними придёт уважаемая Цэра Таагран.
Эйол попытался поклониться, но Рэтару это было уже неинтересно, он подавил в себе желание удавить хотя бы одного служителя бога за сегодня и вышел на улицу.
— Гент, — обратился он к воину, который тут же встал со ступеней, более менее спокойный. — Ты сказал, что у Ганли четыре дочери.
— Да.
— Они говорят, что их пять.
— А, да, — ответил воин, стушевавшись. — У него была старшая. Она убежала, когда мать умерла. Говорят, что стала леревой, или падкой, кажется в Хилиде.
— Это он сказал? — спросил Рэтар и Гент нахмурился, потом раскрыл глаза от осознания. — Мирган, во-первых, Цэру сюда, как можно скорее.
— Я уже её позвал, — отозвался брат, на это Рэтар приподнял вопросительно бровь. — Ну, если была бы не нужна, просто так в гости наведалась, — пояснил Мирган и пожал плечами.
— Соскучился по ней? — спросил феран.
— Безумно, — буркнул тот.
— Второе, — проговорил Рэтар, продолжив отдавать приказы. — Пусть отправят запрос в Хилиду, на свободную женщину по имени Тэма Ганли. Что-то мне говорит, что скорее всего имя рода она не меняла. Если нет, то надо попробовать найти. Если есть шанс, что она жива. Может лучше ей с девочками быть.
— Падкой? — спросил Мирган с сомнением.
— А ты её осуди, — ответил ему Рэтар и брат тяжело вздохнул. — Где Элгор?
— Вон, идёт.
Они обернулись на подходившего к ним бронара. Он был всклокоченный и злой. Мирган ухмыльнулся.
— Знаешь, что случилось? — спросил у тана Рэтар.
— Слышал, что глава корты скотоводов дочерей наказывал, — ответил Элгор.
— Это теперь так называется? — гневно фыркнул Мирган.
— Пошли, — кивнул Рэтар Элгору, указывая на двери в дом корты лекарей.
— Достопочтенный феран, — позвал Гент.
Глава дома обернулся и увидел направляющихся к ним троих мужчин со значками корты скотоводов на плащах.
— Вот и пришли, — тихо сказал Рэтар, а у воина спросил. — Расскажи-ка, Гент, кто пришёл? Всех не помню.
— Мой отец, высокий, седой, в центре, по правую руку от него уважаемый Мэар Вертан, а слева — Длен Погаар.
— Понял, — ответил Рэтар. — Тогда пойдёшь с нами, держись поодаль, если надо — позову.
— Да, достопочтенный феран, — кивнул Гент и отошёл в сторону.
— Уважаемые? — поприветствовал мужчин Рэтар.
— Достопочтенный феран, — склонились те, явно почувствовав себя неуютно оттого, что феран первый к ним обратился. — Блага дому Горан.
— Что вас привело? — спросил Рэтар, не желая сейчас тратиться на все эти положенные приветствия.
— Мы узнали, — заговорил отец Гента, который был старше остальных мужчин, потому имел больше права говорить с фераном, — что нашего старейшину удерживают в замке по приказу достопочтенного ферана. Хотели бы узнать, что случилось.
— А я думал, — ответил глава дома, — что вы пришли спросить о здоровье его несчастных дочерей, которых он избивал.
Реакция на его слова была невероятной. Все трое изобразили такие фальшивые, дешёвые, невнятные удивление смешанное с шоком, что даже, стоявший за спиной Рэтара, Мирган не смог удержаться от того, чтобы зло не усмехнуться, рыкнув.
Конечно все они знали о том, что происходило в доме у уважаемого главы корты. А если и не знали, то определённо могли догадываться или предполагать. Но всё это было преступлением. Даже эти попытки создать впечатление потрясения от услышанного, можно было расценить как ложь ферану, а после допроса каждый из них бы даже даты вспомнил, когда кто-то что-то неладное видел или слышал.