Проговаривая все это, Влад отдал мысленный приказ, и сто пятьдесят избранных начали действовать. Они реализовывали давно подготовленный план по созданию первого легиона. И если раньше он включал в себя только Влада, из-за чего и был пронумерован в качестве единицы, обозначающего легион в одном существе, то теперь это сильнейшие представители Вормонд.
Простые солдаты Вормонд начали притягиваться сквозь пространственно-временные разломы трех измерений к обладателям омега-рецессива и поглощаться, при этом теряя все следы разума, и наследственности души, а так же жизни. Обладатели омега-рецессива притягивались к носителям сигма рецессива, а те к повелителям с геном бета-доминанты, и дальше по лестнице, к альфа-доминантам. Таков план создания первого легиона. Легиона в лице одного существа. Жертва всех Вормонд трагична, однако эта сила необходима для следующего шага.
— Ты ничего не знаешь о богах. — Квадук на короткое время смог стабилизировать состояние, и говорить нормально. Перед смертью он хотел дать понять своему убийце, что все его потуги тщетны. — В царстве трансцендентности есть концепции намного более возмутительные, чем твоя интерпретация «совершенного существа». И никто из них не всесилен. Не говоря уже о внешнем мире, боги, вторгшиеся в протовселенную, оборвут твою браваду. Вы не сможете проскользнуть мимо них.
— Вторженцы будут заняты. — Усмехнувшись, Влад создал два кресла, и сел в одно из них.
Расслабленность и беззаботность владыки Вормонд приводили неисчислимого в ярость.
— Чем же? — После долгого молчания, Квадук занял предоставленное место, и наконец, спросил.
— Мной. — Указав на себя пальцем, Влад заставил Квадука содрогнуться.
Долгое время Неисчислимый ничего не говорил, пока, наконец, не разомкнул хрустальные губы.
— Все ради этого? Стремление к вечной жизни, свободе от всех оков, и в итоге жалкое самосожжение, чтобы представители твоего искусственного вида имели ничтожный шанс стать богами? — Квадук резко встал, он мог принять смерть, мог принять поражение, но не от того, кто выбрасывал все свои стремления на ветер.
— Понятия не имею, откуда ты столько обо мне знаешь. Через семена вселенной, или через наблюдения вестника, но кое в чем ты ошибаешься. Свобода от угнетения времени, пространства, материи, и вероятности — вовсе не моя мечта. — Влад спокойно реагировал на вспышку гнева мертвеца, продолжая сидеть на мягком кресле, сотворенном анимой. Напротив, Квадук был поражен услышанным. Казалось, единственное, что он знал наверняка о противнике, оказалось неверным? — Не удивляйся так, я и сам это только недавно понял. Разговор с Эйдоном разбудил меня. Он рассказал мне о своей мечте, заветной цели, а затем выбросил все это, отказавшись бороться.
На лице Влада отразилась горечь. Он мог изолироваться от чувства утраты по другу, но воспоминания были слишком свежи.
— Я не понимал, как можно так поступиться собой, и начал размышлять о своей собственной мечте. Свобода, абсолютная, и непререкаемая. Оглядываясь назад, эта «мечта» была сформирована в результате череды травм, рожденных бессилием. Я никогда не думал, что могу испытывать страх, так как не ощущал его физических проявлений, но как оказалось, моя мечта и была самым большим воплощением страха. Страх оказаться бессильным сопровождал на протяжении все жизни, и понять его можно было лишь пройдя определенный путь, и проанализировав собственные действия. Теперь, отбросив его, я смотрю на мир трезво. И знаешь что? — Влад, с налетом равнодушия, посмотрел на осевшего в кресло Квадука, чье состояние вновь стало ухудшаться. — Я непобедим.
На стеклянном лице, помимо боли, отражались глубокие сомнения. Не сошел ли из-за стресса и постоянного преследования смерти Владислав с ума?
— Звучит как бред, понимаю. Но я не могу разработать ни одного рабочего способа убить, или заточить себя, ведь на каждый такой, способен придумать еще десть спастись, и перевернуть ситуацию. — Влад поднял глаза к белокаменному потолку, и посмотрел сквозь него инвазивным зрением на бесчисленные фантомы искаженных богов, сражавшихся с потусторонними существами. Эта битва, что была чрезвычайно важной, теперь выглядела по-детски безобидной, и даже забавной. — Раньше, казалось, вся вселенная наторена враждебно ко мне, но в результате? Именно она вновь и вновь страдала. Я не знаю ничего, чего не мог бы сделать. Не знаком с врагами, к которым бы не смог найти подход и одолеть, понимаешь? То, что я остаюсь в протовселенной — не акт самопожертвования. Я устал убегать. Пора побегать другим. Могущественны ли боги? Что если да? Какая разница, если в конце все равно останусь я? Падший заключил примерно двести контрактов, значит за своей долей придут двести богов. Если они умрут, мертвое царство расширится, и придет еще больше богов… Ха… Хахахаха!.. Разве не смешно?