Ирма Пинс, бессменная заведующая школьной библиотекой, давно и безнадежно одинокая дама бальзаковского возраста, будет жаловаться на детей, потому что они шумные, неаккуратные, портят ее бесценные книги и мешают жить ничуть не меньше неугомонного полтергейста.
Поппи Помфри, прекрасно зная, что Дамблдор пропускает все это мимо ушей, требовать и жаловаться не станет, а просто по-тихому попытается подсунуть ему на подпись смету со списком медикаментов, которые уже третий год жизненно необходимы больничному крылу.
Хагрид заведет неизменную песню о сострадании к братьям меньшим, умоляя позволить ему приютить очередного — акромантула/соплохвоста/гиппогрифа/черта лысого — нужное подчеркнуть.
Ну, а преподаватели, кто во что горазд, будут подбивать клинья, дабы отхватить свой личный кусочек счастья.
Аврора Синистра со стопроцентной вероятностью захочет не выпрошенный в прошлый раз новый телескоп, Роланда Хуч в ультимативной форме затребует новые метлы, потому что: «Я отказываюсь обучать детей на вениках, которыми даже паутину сметать стыдно, Альбус! Если вам эта столетняя рухлядь дорога, как память, летайте на ней сами!», а Помона Спраут, разумеется, с младенчества мечтает о новом садовом инвентаре.
Самыми неконфликтными неизменно оказывались: Флитвик, МакГонагалл, закадычные подружки Бабблинг и Вектор, Бинс, Трелони и сам Снейп.
Первым четверым для продуктивной работы кроме палочек ничего не требовалось, учебники — слава Мерлину и Моргане! — студенты покупали сами. Призраку было глубоко плевать на материальную сторону жизни, а Сибилле для полного счастья хватало пары бутылок хереса в заначке.
Снейп же просто внутренне усмехался, глядя на бесплодные потуги коллег, потому что знал, что у многоуважаемого директора, слушающего всех с великодушной улыбкой, банально нет денег на воплощение их сокровенных фантазий. А попечительский совет, на шестьдесят процентов состоящий из бывших сторонников Темного Лорда, вовсе не стремился облегчить ему жизнь, дав хоть на кнат больше необходимого минимума.
И Северус был с ними в этом абсолютно солидарен.
Но сегодняшнее собрание оказалось поистине выдающимся и напрочь разрывающим привычные шаблоны. И все потому, что впервые за последние лет пять никто ничего не просил, а в кое-то веки все обсуждали учеников. Точнее, одного ученика. Поттера.
Снейп едва чаем не подавился, когда мадам Пинс вместо своей обычной уничижительной речи в адрес студентов произнесла:
— Должна заметить, Альбус, что нынешние подрастающие поколения не столь безнадежны, как может показаться! Вот, первокурсники Слизерина, например, очаровательные, воспитанные дети. А как они тянутся к знаниям, вы не представляете! Особенно юный Поттер и его однокурсники…
— О, я с вами совершенно согласна, Ирма! — мгновенно подхватила Бабблинг, не дожидаясь реакции Дамблдора. — Очень сообразительные и одаренные дети. В их возрасте столь живо интересоваться рунами! Я была приятно удивлена!
— Признаюсь, это я посоветовал мистеру Поттеру заняться рунной магией, — заулыбался Флитвик. — Счастлив, что он делает успехи, но ничуть не удивлен! Очень старательный ребенок…
Северус молча слушал этот поток всеобщих восхищений, краем глаза отмечая, что Дамблдор с каждым хвалебным отзывом мрачнеет все больше.
«Не нравятся тебе умные дети, да? Хочешь вырастить поколение безмозглых баранов, идущих туда, куда ты скажешь, параноик старый.»
И тут внезапно произошло неслыханное, заставившее даже Дамблдора вздрогнуть. В разговор вступил Катберт Бинс. И дело было даже не в том, что он тоже отметил сообразительность первогодок Слизерина, а то, что он вообще заговорил. За все десять лет, что Снейп работал в Хогвартсе, призрак ни разу не открывал рта на общих собраниях и, казалось, вообще способен был только бубнить заученные лекции.
Это было уже слишком.
— Уважаемые коллеги! — Дамблдор поднялся из-за стола, и Северус отметил, что директор снова лучится улыбкой. — Это безусловно прекрасно, что у факультета Слизерин в этом году такие талантливые новобранцы, однако, — взгляд голубых глаз устремился на Снейпа, — не все преподаватели довольны поведением мистера Поттера, не так ли, Северус? Я знаю, что вчера вы назначили ему отработку в зельеварнях…
Снейп мысленно выругался, мгновенно ощутив на себе по меньшей мере шесть укоризненных взглядов.
— Коллеги, не стоит прожигать во мне дырки, эта мантия обошлась мне в десять галлеонов, — поморщился он, сохраняя стабильно-мрачное выражение лица. — Я не виноват, что у вашего драгоценного Поттера руки не из того места растут. Он устроил взрыв на моем уроке, я назначил ему отработку. По-моему, более чем адекватное наказание за сорванный урок.
— Северус, вы могли бы проявить чуть больше снисхождения, — мягко пожурил его Дамблдор, довольно сверкая глазами. — Я уверен, мальчик сделал это не специально.
«Разумеется, специально, — мысленно хмыкнул Снейп, укрепляя ментальную защиту по максимуму. — Еще не хватало, чтобы ты пронюхал, чему я его учить собираюсь.»
— Позвольте мне самому решать, в каких количествах проявлять снисхождение, директор, — ледяным голосом произнес он вслух, игнорируя возмущение коллег.
— Мерлин упаси, я вовсе не собирался отбирать у вас это право, Северус! — радостно воскликнул Дамблдор и обвел всех собравшихся ласковым взглядом. — Более того, я уверен, что излишние похвалы, так же, как и излишняя строгость могут навредить! Помните, что наша главная задача — вырастить благородных и достойных волшебников…
«Ну все, — выдохнул Снейп, расслабляясь. — Оседлал любимую лошадку, теперь полчаса душеспасительных лекций и можно будет расходиться.»
-…уникальная возможность вовремя заметить темные порывы души и не дать детям сделать шаг в бездну! Ведь далеко не каждый, погрузившись во тьму, может найти в себе силы вернуться к свету…
«А свет — это, конечно, ты. И смерть тому, кто усомнится в чистоте твоих намерений. Как бы намекнуть Поттеру, чтобы сбавил обороты? А то ведь, не ровен час, загремит к директору на чай с конфетами и выйдет тихим послушным зомби, пропагандирующим общее благо.»
========== Глава 10. Контроль разума ==========
Гарри сидел на корточках возле камина и задумчиво смотрел, как горит в ярком пламени очередной нераспечатанный конверт с письмом от родителей.
Смотрел и с каким-то равнодушным удивлением понимал, что не плачет. Впервые за два месяца. Сжигание писем, приходивших каждую неделю, стало для него чем-то вроде ритуала, по непонятной причине приносившим облегчение, но раньше сердце всегда предательски замирало, а в горле появлялся горький комок. Сегодня не появился.
Последние три конверта Гарри даже не открывал. Он и так уже знал, что увидит. В каждом письме родители напоминали ему, что он не должен верить своим новым друзьям, что должен больше времени проводить с сестрой, должен обращаться с любыми вопросами к директору, должен… просто должен.
И ни в одном из них они не интересовались его успехами в учебе, ни в одном из них не спросили, нравится ли ему в школе, о чем он думает…
Противный комок в горле все же появился, но Гарри с усилием проглотил его, поднимаясь на ноги, и отвернулся от камина. После получения почты он всегда чувствовал себя так, будто на него вылили ведро грязи.
Но ведь так не должно быть? Это же неправильно. Не могут же мама и папа желать ему зла? Но тогда зачем они притворяются, что любят его, если на самом деле это не так? Ведь люди лгут, когда хотят причинить вред… или не только?
Эти мысли мучили его постоянно, мешая сосредоточиться на уроках, но Гарри старался отогнать их, затолкать в самый темный уголок. Интуитивно он понимал, что еще недостаточно взрослый, чтобы найти ответы самому, но к кому он мог бы обратиться за советом? К доброму директору Дамблдору? Нет. Он совсем не вызывал у Гарри доверия, хотя бы потому, что его так хвалили родители. Они словно специально пытались убедить его, что Дамблдор хороший, так же как убеждали выбрать Гриффиндор, а это — как он успел убедиться — было бы самой большой ошибкой.