К друзьям? Гарри не мог с уверенностью сказать, что считает однокурсников друзьями, но за те два месяца, что он был знаком с ними, они стали ему ближе, чем родная сестра-двойняшка. Это было странно, непонятно, но оставалось фактом. Но даже если бы он был полностью уверен, что может доверять ребятам, они едва ли разбирались в жизни лучше, чем он сам.
Оставалась еще Алекс. Она, вроде бы, неплохо к нему относилась, помогала с учебой, рассказывала о традициях, да и старше была на целых шесть лет, но… Что-то мешало ему завести с ней разговор о семье. Какое-то неприятное, царапающее чувство внутри, напоминающее… страх? Да, заговорить о родителях было страшно. Казалось, что пока он молчит, ничего непоправимого не случится. Что все еще может быть по-другому…
А еще Гарри никак не мог понять, какие отношения у директора с преподавателями. Можно ли кому-нибудь из них доверять? Вот Снейп, например. Всегда мрачный, язвительный, не улыбается никогда… а про предложенные занятия легилименцией посоветовал никому не говорить. Даже план со взрывом на уроке и отработкой предложил. Зачем? Гарри спрашивать не стал. Нет, так нет. Вот если бы профессор попросил рассказать, тогда да, он бы задумался. А помолчать можно, пока не разберется во всем.
Про саму легилименцию Гарри за прошедшую с того дня неделю успел немного почитать. Не то, чтобы он много понял, книга, которую посоветовала мадам Пинс, была написана очень сложным и туманным языком, но главное он усвоил и пришел к выводу, что возможность читать чужие мысли и защищать свои — это невероятная удача. Может быть, если он научится и сможет прочитать мысли родителей, он наконец поймет, почему они так относятся к нему? А если еще получится научить Драко, Блейза, Нотта и Дафну, это же вообще фантастика! На экзаменах можно будет передавать друг другу телепатические подсказки! Или нет? Надо будет уточнить.
Достав из сумки чистый пергамент и перо, Гарри быстро написал уже ставший стандартным ответ родителям. Все хорошо, учусь, буду осторожен, я вас тоже…
А после, задумавшись на несколько секунд, по какому-то наитию приписал:
P.S. Только с профессором Снейпом никак не получается найти общий язык. Вы знали его, когда учились в школе? Ему можно доверять?
Еще раз пробежав глазами по строчкам, Гарри вздохнул и, запечатав послание, взглянул на настенные часы. Как раз оставалось еще полчаса до «отработки», чтобы добраться до совятни и отправить письмо.
***
В кабинет зельеварения Гарри вошел ровно за минуту до назначенного времени. Профессор Снейп стоял возле одного из шкафов с ингредиентами и задумчиво перебирал стеклянные баночки с травами, но, увидев Гарри, мгновенно захлопнул дверцы и обернулся.
— Добрый вечер, сэр.
— Садитесь, Поттер, — Снейп кивком указал ему на первую парту. — Тетради не доставайте, они вам не понадобятся. Записывать вы ничего не будете, поэтому настоятельно советую тренировать память, если хотите добиться успеха.
Гарри молча кивнул, отодвинув сумку.
— Итак, — пристально посмотрев на него, продолжил Снейп. — Известно ли вам, Поттер, что такое окклюменция и чем она отличается от легилименции?
— Окклюменция — это наука, позволяющая защитить свой разум от внешнего вторжения, — процитировал мальчик определение из книги. — С помощью нее волшебник может противостоять легилименту, то есть тому, кто способен считывать образы из чужого сознания.
Снейп едва слышно хмыкнул.
— Что ж, вижу, вы озаботились прочтением соответствующего материала после нашей беседы. Но ментальная магия — нечто гораздо более сложное, нежели общие определения. В первую очередь это контроль собственного разума, способность расширить границы сознания. Первое правило дисциплинированного ума, Поттер, заключается в том, что нет абсолютной истины. Любое действие и любое событие имеет столько «форм» правильности, сколько людей в них участвует…
— Поэтому говорят, что у каждого своя правда? — тихо спросил Гарри.
— Да. И умный человек отличается от глупца тем, что способен формировать свою точку зрения, но при этом допускает, что она может быть не единственно-верной.
— Кажется… я понимаю.
— Надеюсь, — Снейп встал прямо напротив места, где сидел Гарри. — Сейчас я попытаюсь проникнуть в ваше сознание. Пока без помощи палочки. Ваша задача сопротивляться моему вторжению. Делайте все, что угодно. Все, что вам интуитивно кажется верным, но не дайте мне проникнуть в ваш разум…
Гарри нервно сглотнул, но кивнул, выражая готовность, глядя в темные глаза профессора. А в следующий миг ощутил, как проваливается в эти глаза, будто в пустые черные тоннели. Виски сдавило, словно на голову надели железный обруч, а перед глазами замелькали яркие картинки.
День рождения, праздничный завтрак, поход в Косую аллею, магазин Олливандера…
Гарри напрягся изо всех сил, пытаясь прервать этот головокружительный поток образов, но сосредоточиться было невероятно сложно. Его охватила паника.
«Делайте все, что угодно. Все, что вам интуитивно кажется верным…»
Где-то на краю сознания мелькнула идея, а перед глазами уже разворачивалась сцена на вокзале.
— Ты должен поступить на Гриффиндор, Гарри…
Серьезное мамино лицо сменилось воспоминанием с распределения, в ушах зазвучал скрипучий голос шляпы:
— Что же мне с тобой делать? Магический фон слабый, очень слабый…
Внезапно Гарри разозлился и так отчаянно пожелал, чтобы Снейп всего этого не видел и не слышал, что сама собой в сознании возникла картинка черного озера.
Ровная, сверкающая в лунном свете водная гладь, отражение темной массы деревьев на берегу…
Напряжение начало потихоньку отпускать, а Гарри продолжал мысленно удерживать ночной пейзаж, вглядываясь в каждую мелочь. Легкую рябь воды, смутные очертания водорослей…
Мгновение. И он понял, что снова видит кабинет зельеварения, а профессор, чуть прищурившись, задумчиво смотрит на него.
— Неплохо, — наконец, медленно сказал Снейп, размышляя о чем-то. — Поначалу вы растерялись, впустив меня слишком далеко, но затем… Почему озеро?
Гарри неуверенно пожал плечами.
— Не знаю. Так получилось…
Снейп слегка наклонил голову и все так же задумчиво кивнул.
— Как я и предполагал, вы интуитивно выбрали один из способов защиты. Если точнее, зеркальный щит. Это техника, благодаря которой вы сосредотачиваетесь на одном образе, максимально укрепляя его в сознании и лишаете легилимента возможности увидеть что-то еще. В целом, подход верный, но пейзаж — это слишком просто и не надежно. В качестве зеркального щита уместнее использовать образ, который сбивает с толку, например… вы ведь уже знакомы с некоторыми рунами?
— Да, — Гарри осторожно кивнул.
— Попробуйте заменить пейзаж листом пергамента, заполненным самыми нелепыми рунными формулами, которые только можно представить. Чтобы при одном взгляде на эту картинку хотелось сказать: «Бред!»
Мальчик невольно улыбнулся.
— Я постараюсь.
— Сосредоточьтесь, Поттер. Защищайте свое сознание так, словно от этого зависит ваша жизнь. Готовы? Сопротивляйтесь!
***
25 октября, 1991. Малфой-мэнор
Люциус Малфой сидел в удобном глубоком кресле, в который раз перечитывая письмо от сына, пришедшее на прошлой неделе. Дочитав до последней точки, он взял со стоящего рядом столика более раннее послание и поднес пергаменты друг к другу, будто сравнивая. Светлые брови почти сошлись на переносице.
— Дорогой, перестань хмуриться, у тебя появятся морщины, — укоризненно заметила Нарцисса, потягивая кофе из тонкой фарфоровой чашки. Она уже около десяти минут наблюдала за пантомимой мужа, читавшего письма Драко так, будто они были секретным, зашифрованным посланием.
— Не нравится мне все это, — мрачно протянул Люциус, качнув головой. — Ты помнишь, чтобы наш сын когда-нибудь, о ком-нибудь отзывался с таким восторгом, как об этом мальчишке? Его имя упоминается чуть ли не в каждом письме. «Поттера распределили к нам, Поттер умудрился подружиться с библиотекаршей, мы с Поттером изучаем руны…» Поттер, Поттер, Поттер!