Но на этом проблемы не закончились. То лето стало для обитателей дома на площади Гриммо настоящим кошмаром. Скандалы, ранее бывшие в семье исключительной редкостью, теперь превратились в дурную традицию. Обозленный родительской «зашоренностью» — как он выражался — Сириус, похоже, задался целью довести их до нервного срыва. Он демонстративно носил маггловскую одежду, обклеил комнату жуткими плакатами и не уставал громко заявлять о том, что если его снобам-родителям что-то не нравится, он будет счастлив немедленно собрать вещи и уехать жить к Поттерам.
И если Орион, хоть и не был доволен поведением сына, но на провокации не реагировал, считая, что ребенок перебесится и успокоится, то Вальбурга мириться с подобным безобразием не собиралась. Проще говоря, пошла на принцип. И все три месяца в Блэк-холле разворачивались настоящие военные действия.
Маггловская одежда изымалась и демонстративно сжигалась, плакаты срывались со стен, Поттеры, Дамблдор и прочие «магглолюбцы» поливались грязью, но уже на следующий день Сириус неведомым образом ухитрялся вернуть все как было, и процедура начиналась сначала.
А тем временем, в магической Британии нарастали волнения, вызванные появлением на горизонте самопровозглашенного лорда Волдеморта, что еще больше обостряло ситуацию. Блэки, хоть активно и не участвовали в политической деятельности, но идеи Темного Лорда разделяли и щедро финансировали его организацию, а Сириус, разумеется, пусть и не до конца разбирался в том, что происходит, занимал принципиально противоположную позицию.
Конца этому внутрисемейному противостоянию не было видно, но, к счастью, лето закончилось, и братья, уже вдвоем, отправились в Хогвартс.
Сириус еще на вокзале, устроив финальную истерику матери, унесся к своему драгоценному Поттеру и в поезде выглядел до неприличия счастливым, а вот Регулус всю дорогу дрожал от ужаса перед грядущим распределением. Он представить себе не мог, что сделают с ним родители, если он попадет не на Слизерин, а потому, когда скрипучий голос шляпы, отметив его пытливый ум и старательность, предложил Рейвенкло, в воздухе в прямом смысле запахло паленым. Рег со страху едва не поджег стихийным выбросом старинный артефакт.
После этого инцидента шляпа больше не сомневалась, и надежда семьи Блэк, вытирая вспотевший лоб, отправилась под серебристо-зеленые знамена. Родители были в восторге, да и Регулус, оглядевшись, пришел к выводу, что на Слизерине ему вполне комфортно, и успокоился.
А вот отношения с братом испортились совсем. В основном, конечно, благодаря тому, что отец и мать, не терявшие надежды вернуть старшего сына в лоно семьи, не упускали ни единого случая, чтобы не поставить Рега ему в пример, как идеального наследника. Сам Регулус, который брата несмотря ни на что любил, особой радости от всего этого не испытывал, но закусившую удила Вальбургу было уже не остановить. Ни попытки Рега наладить отношения между братом и родителями, ни предостережения дяди Альфарда о том, что подобная авторитарность приведет к тому, что Сириус окончательно отвернется от семьи, не действовали. Властная и бескомпромиссная Вальбурга была уверена, что из сына нужно просто вытрясти всю дурь, которой забивал ему голову Дамблдор, и продолжала закручивать гайки.
Результат всего этого безумия был предсказуем. В июне семьдесят пятого у шестнадцатилетнего Сириуса сорвало резьбу, и он, на прощание обозвав родителей, а заодно и брата, консервативными идиотами, помешанными на чистой крови, хлопнул дверью и уехал в Годрикову лощину.
В тот же день, взбешенная до невменяемого состояния Вальбурга с присущим ей пафосом выжгла старшего сына с родового гобелена, а после двое суток прорыдала, запершись в своей спальне. Успокоить ее удалось только верной подруге, Роуз Мальсибер, которую спешно вызвал Орион, всерьез обеспокоеный психологическим состоянием жены.
Но даже после этого, казалось бы окончательного разрыва Сириуса с родней, старшие Блэки продолжали надеяться, что он одумается. Основной расчет, конечно, был на то, что привыкшему ни в чем себе не отказывать Сириусу надоест демонстрировать характер, и он, лишенный средств к существованию, вернется в отчий дом.
Однако, надежды оказались напрасными. То, что старший сын для семьи потерян, стало ясно в семьдесят шестом, когда умер дядя Альфард, завещав горячо любимому племяннику свой дом и внушительный счет в Гринготтс.
Пораженная подобным предательством Вальбурга поступила с братом так же, как с непокорным сыном, оставив вместо памяти о нем лишь прожженную дыру в гобелене, а Регулуса отныне стала считать своим единственным сыном и наследником.
Самого же Рега семейные разборки к тому моменту интересовали мало.
Еще на первом курсе, благодаря Кристиану Мальсиберу, с которым дружил с раннего детства, он большую часть времени проводил со второкурсниками. И к пятому году обучения у них сформировалась крепкая компания, помимо них двоих, включавшая в себя Терренса Эйвери, Найджела Роули и Северуса Снейпа. Последний, впрочем, прибился к ним позже, но очень быстро стал своим. И вот в таком составе слизеринская пятерка всерьез заболела идеями Темного Лорда.
Они бурно обсуждали грядущее возрождение магического сообщества, презирали плебейское разделение магии на «темную» и «светлую», учились, как проклятые, желая в будущем доказать Лорду, что они достойны служить ему, и не могли дождаться окончания учебы, чтобы приносить практическую пользу в разгорающейся войне.
В то время молодой, горячий, еще слегка наивный Регулус не подозревал, что начиная с семьдесят восьмого года на него обрушится череда весьма болезненных ударов.
Первым из них стала новость о том, что Сириус, вместе со своими верными друзьями Поттером, Люпиным и Петтигрю, вступил в официально тайный, но на деле всем известный «Орден Феникса», возглавлявший оппозиционные Лорду волшебные сообщества. Регулус, доучивавшийся на седьмом курсе, осознав, что ему предстоит фактически воевать с родным братом, пришел в ужас.
Рискнув почти всем, он уговорил Сириуса встретиться, надеясь убедить его сменить сторону, пока не поздно. Но разговор в «Кабаньей голове» закончился скандалом. Регулус пытался убедить брата в правильности идей Лорда, а тот, в свою очередь, с пеной у рта доказывал правоту Альбуса Дамблдора и любые аргументы «против» яростно отвергал. Итогами этой недолгой беседы стало брошенное Сириусом: «Пожирательская шавка!», выкрик оскорбленного в лучших чувствах Регулуса: «Слепой идеалист!», и окончательный разрыв родственных отношений.
Регулус закончил Хогвартс, официально вступил в ряды сторонников Темного Лорда, чем вызвал невероятную гордость и одобрение родителей, и постарался вычеркнуть брата из своей памяти.
Но в семьдесят девятом его поджидал новый удар. От невесть где подхваченной драконьей оспы скоропостижно скончался Орион, и Регулус остался единственным мужчиной в доме. Вальбурга, которую подкосили предательство сына и брата, после смерти мужа сильно сдала. От железной и несгибаемой леди Блэк осталась лишь бледная тень, и больше всего на свете она теперь боялась потерять младшего сына.
Понимая, что не может бросить мать в таком состоянии, Регулус набрался смелости и рискнул обратиться к Лорду с просьбой освободить его от необходимости активно участвовать в войне, взамен предложив удвоить финансирование. Тот рад не был, но в положение вошел, тем более, что к тому времени на его стороне уже были великаны, оборотни, вампиры и почти вся аристократия магической Британии, и в целом, исход войны был предопределен.
Именно в связи с вынужденным отстранением, Регулус не сразу узнал, что Лорд, осознающий, что жизнь любого мага, даже обладающего таким колоссальным потенциалом, конечна, принял решение обзавестись наследником. Как выяснилось позже, идею эту он вынашивал не один год и к кандидатуре на роль матери для своего сына подошел тщательно. После долгого изучения родословных чистокровных семей, выбор пал на девятнадцатилетнюю Селину Селвин. Ее отец Фредерик Селвин был одним из ближайших соратников Лорда еще со времен учебы в Хогвартсе и предложение о браке воспринял с восторгом.