— Козырь? — в голосе Ремуса появились глухие рычащие нотки. — Сириус… ты сейчас сам слышишь, что ты говоришь? Ты предлагаешь использовать ребенка, как наживку?
— Рем, ты чего? — опешил Блэк. — Он же сын этого ублюдка! Ты вспомни, сколько наших полегло из-за его папаши! МакКинноны, Прюэтты, Джонсы! А Джей? Эти твари напали исподтишка, застали их врасплох, и теперь Джей мертв, Лили одной ногой в могиле, Анна осталась сиротой, а это мелкое отродье живет и радуется! Да я готов своими руками…
— Замолчи.
— Что?
— Ты не в себе, — Люпин неверяще качнул головой. — Сириус, очнись, ты не можешь всерьез винить мальчика в том, что совершил его отец. Он всего лишь ребенок!
— Ребенок?! — взвился Блэк. — Ты не видел его, Рем! Да у меня мороз по коже от одного его взгляда! Он вылитая копия своего мерзкого папаши! Такая же хладнокровная, равнодушная, высокомерная дрянь! Отца убили, мать при смерти, а он даже слезинки не проронил за все это время! Не зря его Шляпа на Слизерин отправила, несмотря на все усилия Дамблдора, эта зараза у него в крови!
— Хватит, — жестко произнес Ремус. Его голубые глаза начали опасно отливать желтым. — Видит Мерлин, только память о нашей дружбе и сочувствие твоему горю сейчас удерживают меня от того, чтобы набить тебе морду, но еще одно слово…
Сириус уставился на него, как на умалишенного.
— Я не понимаю… ты… ты защищаешь этого?.. Ты совсем спятил тут в своем лесу?!
— По-моему, это ты спятил, — холодно сказал Люпин. — Нельзя использовать ребенка, как орудие мести, будь он сыном хоть Темного Лорда, хоть Мордреда, хоть черта лысого!
— И это говоришь ты? — сощурился Сириус. — Забыл, как тебя самого использовали, чтобы отомстить твоему отцу?! Сивый что-то ни на секунду не задумался, что пятилетний ребенок не может отвечать за поступки родителей!
— Вот именно! И теперь ты хочешь поступить так же с этим мальчиком? С каких пор Орден Феникса использует те же методы, что и Пожиратели? Думаешь, если поступишь так, будешь хоть чем-то отличаться от них?
— А как еще нам прижать этих уродов?! — заорал Блэк, вскакивая на ноги. — Джеймс был моим лучшим другом! Ближе, чем родной брат! А ты хочешь, чтобы я оставил его убийцу безнаказанным?!
— Я понимаю, что тебе больно, — неожиданно тихо сказал Ремус. — И мне понятна твоя жажда мести. Но цель, какой бы благородной она ни была, не всегда оправдывает средства. Особенно, когда речь идет о детях.
— Трус! — зло выплюнул Сириус. — Так и скажи, что просто не хочешь вылезать из своей теплой норы! Новая жизнь у тебя, да? Ну и сиди тут со своими шавками, чертов преда!..
Закончить свою пламенную речь он не успел. До этого спокойно сидящий за столом Люпин вдруг каким-то неуловимым движением оказался прямо перед ним, а в следующий момент сокрушительный удар в челюсть сбил Блэка с ног.
— Не смей. Оскорблять. Мою. Стаю, — в янтарно-желтых глазах впервые полыхнул настоящий гнев. Верхние клыки опасно удлинились, перестав напоминать человеческие.
— Вот так, да? — Сириус посмотрел на него, снизу вверх, вытирая кровь с разбитой губы, и медленно поднялся на ноги. — Ладно… — он помотал головой, медленно пятясь к двери. — Ладно! Не хотите ручки пачкать — не надо! Без вас обойдусь, моралисты хреновы!
Дверь захлопнулась с оглушительным грохотом.
Ремус яростно пнул один из стульев, перевернув его, а затем, длинно выдохнув, уперся ладонями в стол и закрыл глаза. Зря он не сдержался. Нужно было дать Сириусу выговориться, попытаться успокоить его и заставить вспомнить о здравом смысле, а теперь…
Кто знает, что он может натворить в состоянии аффекта?
========== Глава 33. Змеи ==========
— Итак, — профессор МакГонагалл обвела класс строгим взглядом, — как я и обещала на прошлом занятии, остаток урока мы посвятим небольшому устному опросу. Мистер Малфой, — она обернулась к партам, за которыми расположились слизеринцы, — назовите имя автора Свода основных законов трансфигурации?
— Вилберн Гэмп, мэм, — не задумываясь, отозвался Драко.
— Годы жизни?
— Тысяча пятьсот тридцать седьмой — тысяча шестьсот двадцатый.
— Хорошо, — МакГонагалл перевела взгляд на гриффиндорцев. — Перечислите пять исключений из Свода законов Гэмпа… мисс Поттер?
Тишина.
— Мисс Поттер! — профессор поправила очки и подошла вплотную к парте, за которой сидели Анна и Лаванда Браун.
— А? — Анна, будто очнувшись, подняла голову.
Гарри посмотрел на сестру с беспокойством. Бледная, заметно похудевшая за последнее время, с темными кругами под глазами и небрежно заплетенными волосами, она выглядела нездоровой. Конечно, он понимал, что несчастье, случившееся с их родителями, ударило по Анне гораздо сильнее, чем по нему, но каждый раз, видя ее в коридоре или на уроках, пугался ее мрачного вида.
Слишком сильным был контраст между ею прежней — веселой, активной, жизнерадостной и той бледной, молчаливой тенью, в которую она превратилась теперь.
А главное, Гарри все больше начинало казаться, что со временем становится только хуже.
— Простите, профессор… — едва слышно пробормотала тем временем Анна, глядя куда-то перед собой, — я… я не знаю…
МакГонагалл вздохнула. На мгновение в ее глазах мелькнуло что-то, похожее на жалость.
— Что ж… мисс Браун?
Лаванда с готовностью начала отвечать, а Гарри отвернулся.
— Ну конечно! — прошептал сидящий рядом Блейз, закатив глаза. — Будь это кто-нибудь из нас, обязательно бы баллы сняла, а как драгоценные «львята», так просто вопрос переадресовала…
— Да ладно тебе, — Гарри покачал головой. — Она просто пожалела Анну из-за… ну, ты понимаешь.
— Ага, — скривился Забини. — Только почему-то тебя она на прошлой паре оштрафовала и глазом не моргнула. Какая-то у нее избирательная жалость, не находишь?
Поттер молча пожал плечами. Что и говорить, лояльное отношение МакГонагалл к собственному факультету было очевидно. С них реже снимали баллы за неудачи и опоздания, а тех оплошностей, которые можно было не заметить, профессор предпочитала не замечать. Впрочем, Снейп поступал точно так в отношении слизеринцев, так что грех было жаловаться. Особенно учитывая, что косячили гриффиндорцы куда активнее и больше — просто в силу своей численности.
***
Уже уходя вместе с ребятами по коридору от класса Трансфигурации, Гарри, ощущая неприятное тянущее чувство в груди, остановился и обернулся.
Анна, как раз в этот момент выходившая из класса вслед за Лавандой, выглядела такой несчастной и потерянной, судорожно прижимая к груди учебник, что сердце кольнуло жалостью.
— Эй, ты чего? — окликнул его Блейз. — Бежим на обед быстрее, пока оголодавший Тео не сожрал кого-нибудь из нас! Он уже грозился.
— Это была не угроза, а предупреждение, — меланхолично возразил Нотт.
— Вы идите, — Гарри поправил сумку на плече, — я догоню.
И, развернувшись, уверенным шагом направился к толпящимся в коридоре гриффиндорцам.
— Анна! — он успел схватить сестру за рукав мантии прежде, чем она скрылась из виду. — Можно с тобой поговорить?
Анна обернулась и молча посмотрела на него. Вблизи она выглядела еще более бледной, а карие глаза казались огромными на осунувшемся лице.
— Тебя подождать? — спросила вынырнувшая из-за ее плеча Лаванда, искоса глянув на Гарри.
— Нет, не надо, иди, — тихо отозвалась Анна и, дождавшись, когда последняя группа гриффиндорцев пройдет мимо, вновь посмотрела на брата. — Что ты хотел?
Гарри сделал глубокий вдох, словно перед прыжком в воду.
— Хотел спросить… как ты?
— Нормально, — равнодушно ответила Анна.
— Разве? — Гарри внимательно посмотрел на нее. — Слушай, я знаю, что мы с тобой никогда не были большими друзьями. Я вижу, что ты избегаешь меня в последние месяцы, наверное, считаешь, что мне все равно, что с тобой происходит, но это не так. Ты же моя родная сестра, мы выросли вместе, и теперь, когда родителей нет, мы…