– Шумно здесь очень, – возмутилась Элис.
Мы собрали палатку и уже собрались уходить, когда по тропинке, к нам пожаловала «бригада». Серьёзные ребята, трезвые, с оружием. Элис вся засветилась от адреналина, она ждала этого, перед нами были хозяева реки – браконьеры. Ребята быстро сообразили, что случилось с их шестёрками, они действовали слаженно, пока без применения оружия. Только против Элис, и оружие бы не помогло. Я, впервые, увидел игры со временем: Элис на пару секунд остановила время, а дальше – дело техники. Она издевалась над поверженным противником, заставляя доставать их сети, предупредив честно – чтобы не мечтали о побеге, утопит. Шаг влево, шаг в право… Браконьеры, со стоном, превозмогая боль, плавали вдоль берега реки, доставая сети на берег с пойманной рыбой. Один из безоружных, резал их ножом, откидывая рыбу в корзину. По его лицу лилась слеза, не знаю, от боли или от обиды, а может быть сетей было жалко? Рыбнадзор, как чувствовал, что на берегу что-то не то, не разу не проплыл. Элис собрала всех браконьеров в кучу, я ей помог укутать их в обрезки сетей так, что получился огромный стонущий шар. До трассы, мы добрались медленно, тащить пришлось корзину с рыбой, Элис не пожелала оставлять ни её, ни удочки и спиннинги. А то не поверят, что на рыбалке были. Тут же, в придорожном кафе, за определённую плату, нам приготовили уху, рыбный пирог и прочие деликатесы в дорогу. Часть рыбы купило кафе, за полцены, по местному курсу. В Москву мы возвращались только с удочками, с тормозком и с запахом жареной рыбы. Элис понравилась рыбалка, она была без ума, от красоты волжских разливов, и сам Плёс ей понравился, самобытный городок: церкви, звон колоколов, чистота и тишь. Поезд увозил нас домой, в театр, за спиной осталось одно из приключений Бултычки и Элис.
Дома нас потеряли, первым тревогу забил домовой, Юля приехала из гастролей грустная: были в Японии, далеко, отыграли хорошо все пьесы, болезнь началась после гастролей, труппу охватила эпидемия, заболели все. Юля, чудом, не поддалась инфекции. Режисёр сказал, что это опасная, но излечимая – звёздная болезнь. Никто не знает, как её лечить, сама проходит с возрастом. Пират был в карантине, к нам даже не спускался, кто мы такие! Элис рассказала Юле про рыбалку, про красоту мест средней полосы России, естественно, умолчав про браконьеров и прочие неурядицы. Юля загорелась, она попросила взять её с собой. Проблема возникла для меня, всё упиралось в финансы, для обеих девочек билет нужен. Но Юля сказала, что берёт на себя финансовую часть поездки. Она только спросила:
– А ты, Бултычка, не едешь с нами?
Мне пришлось отговариваться:
– Я потом догоню. Может быть, даже будем ехать в одном поезде.
Ибрагим был проездом, заскочил в наш город на несколько часов. Он, с трудом, отыскал этот ТЮЗ.
– Бултычка, не обижайся на меня, ты даже не имеешь представления, что значит быть первым в нашем клане, приходится таким заниматься, что ко мне не раз приходила мысль:
– Уж, лучше бы я остался куклой, волшебником, на тумбочке мастера.
Самое счастливое время, я считаю то, что провёл вместе с вами.
Со двора посигналила машина.
– Пора!
Сказал друг. Кто его знает, когда увидимся. Ибрагим расстроился, что Пират заболел. Друг растворился на выходе, оставив после себя запах дорогого одеколона. Мы не часто разговаривали с Элис, но иногда надо было кое-что обсудить, скоординировать свои действия. Этот раз разговор коснулся Юли. Всё-таки мы не такие, как о нас думают. Мне нравилось, что, Юля не задаёт неудобных вопросов, просто, из женского любопытства: а где ты живёшь? Кем работаешь? Кто тебе Элис? Что вы делаете в театре, и почему прячетесь в будке суфлёра. Я вспомнил наш прокол с домовым, друг до сих пор на нас обижается. У Пирата в болезни начался перелом, он, как и многие артисты вылечивался с угрозой распоряжения режиссёра, закрыть программу спектаклей, а артистов отправить в бесплатный отпуск. Юле послышалось, что ее куклы обругали.