Не только отношение христианства к плоти, то, что на вершине пирамиды христианских ценностей стоит чистота, а значит, — говорит Розанов, — бесплодность, стало причиной его нападок на Христа.
Христианство, принося в мир понятие рая вечного блаженства и ада вечных мучений, отбирает у человека свободу поступков, заставляет его выбирать. Ведь и Мориак пишет: «Бог христиан не хочет быть любимым. Он хочет быть единственным любимым. Он не терпит, чтобы мы отворачивались от него хоть на миг, и любую другую любовь считает идолопоклонством», а в другом месте: «Христос заставляет нас выбирать: кто не с Ним, тот против Него. И мы не в силах быть вне игры. Христос втянул нас в авантюру, которую люди до воплощения могли разве что предчувствовать».
Розанов ставит под сомнение слова Великого инквизитора, обращенные ко Христу в «Братьях Карамазовых»: «Ты хотел, чтобы свободные люди по свободной воле шли за Тобой, очарованные Твоим ликом»[299]. Нет, — говорит Розанов, — уже в самой сути христианства лежит насилие и принуждение. Нас действительно заставляют прийти на вечерю. Compellimur intrare. В словах Христа — «никто не приходит к Отцу, как только через Меня» — уже содержится условие узкой тропы, единственного пути. Если иначе нельзя прийти ни к Отцу, ни к Сыну, с чем же мы остаемся? Без Бога? — спрашивает Розанов и вспоминает, что до этого, до Христа, Бога познавали, приходили к нему через свой внутренний мир, через землю и звезды. Мы можем попасть к Богу только через его Сына, к Сыну — только через Петра, и само установление иерархии, сами слова «что свяжете на земле…» склоняют мысль Церкви к насилию и насилие Церкви объясняют. Если, отчужденные от Сына, мы остаемся, — пишет Розанов, — только с «ботаническими растениями и физическими звездами» («Темный лик»), если вне иерархии — мрак, не закономерно ли, что Церковь употребляет все средства, чтобы призвать к послушанию заблудших овечек?
Тропка вьется через Сахару; одна; по сторонам ее — костяки погибших. В этом, так сказать, закрытии таможенной линии, кроме одного пункта перехода «в свет», я нахожу достаточную причину для религиозной уторопленности, ужаса, давки и смятения в одной точке, подробности которых и составили [религиозные] «преследования» («Темный лик»).
«Темный лик» говорит о темных лучах христианства, о том, что белое пламя, разложенное на составные части, содержит в себе не только радужные, но и темные лучи, которые, оставаясь невидимыми глазу, обладают, однако, огромной силой. Розанов изучает проявления темных лучей христианства от инквизиции до самосожжения русских крестьян и выражает уверенность, что случаи насилия, случаи причиняемых или добровольно принимаемых мучений — не исключения, а правило. Что такое монастыри, если не поиск смерти при жизни, если не изоляция человека от человека. Вникая в психологические мотивы терновских крестьян, подтолкнувшие их к самосожжению, сопоставляя это со многими аналогичными случаями самозакапывания во времена царя Алексея, Розанов осуждает монастыри, называя их более мягкой формой того же самосожжения, тем же поиском смерти тела. И в дописках мелким шрифтом он называет источником этих темных лучей «черное солнце» — Христа. Все христиане, желающие сочетать свою религию с любовью к жизни на земле, для Розанова — не ведают, что творят, и он мог бы дословно повторить за Мориаком мысль из его «Страданий христианина»:
Толпы, наполняющие храмы в воскресенье, не ведают, что творят, подчиняясь неведомым им законам (adhérent à une loi qui leur demeure inconnue). Мы ошибаемся, считая мистиков исключительными христианами, они — единственные подлинные христиане.
Розанов пишет, что христианство можно воспринимать статически и динамически, посты в динамическом восприятии ведут к добровольной голодной смерти. В статье «Голгофа и крест» он описывает случай в деревне, как набожный крестьянин зарезал своего трехлетнего ребенка. Ребенок был веселым, часто смеялся, и верующий отец знал, что смех ребенка означает его легкомыслие, что его душу легко будет заполучить дьяволу, и решил, что лучше ребенку будет умереть сразу, пока он еще невинен и несомненно будет причислен к сонму ангелов. Розанов собирает большое количество подобных фактов, воспроизводит лики святых со старинных икон с ужасно суровыми выражениями, приводит современные примеры религиозного фанатизма, почерпнутые из газет.
299
«Ты возжелал свободной любви человека, чтобы свободно пошел он за тобою, прельщенный и плененный тобою» (Ф. М. Достоевский).