Фелицата хоть и растерялась, но догадалась промолвить:
— Очень ты меня сегодня на уроке выручил! Я тебя увидела — и сразу в себя пришла! Спасибо, домовой!
— Я — Иннокентий! Но ты тоже можешь называть меня по дружбе Кеша.
— Он все говорит, мол, в столицу когда-нибудь подамся жить! Оно, конечно, в Москве веселее, — вздохнула бабка Явдошка.
— Пока с тобой буду! — рассердился Кеша.
— Мне Бог тебя послал, а теперь и Фелицатушку! — Явдошка растрогалась и слезы набежавшие вытерла.
— А ты будешь меня читать-писать учить? — спросил Кеша Фелицату. — Я к языкам способный!
— Обязательно! — ответила она.
— Только никому про меня не рассказывай!
— Никому и никогда! — заверила его Фелицата.
— Вот и ладненько! А то бабка Явдошка уже Марье Ивановне проболталась! — сердито сказал он.
— Так Марья Ивановна же хорошая, — оправдывалась Явдошка.
— Хорошая-то хорошая, да она в чудеса не верит, а тебя совсем за сумасшедшую посчитала и всю ночь из-за тебя да из-за Фелицаты не спала!
— А ты-то откуда знаешь? — расстроилась бабка Явдошка.
— Я много чего знаю, — неопределенно Кеша сказал. — Впрочем, я и сам не вытерпел! Успел уже с Павликом Гришаниным подружиться!
Бабка Явдошка только руками на это всплеснула.
— Ну, не бойся! — успокоил ее Кеша. — Он — человек верный, никому не расскажет! Мы его собак дрессируем... Или убежим в лес и там в путешественников играем!..
И к Фелицате обратился:
— Ты за Пашей присмотри, он парень талантливый. Как он зверей понимает!..
— Двоечник он, твой Пашка Гришанин, — сказала бабка Явдошка.
— А я говорю, он в отличники выйдет, если Фелицата его полюбит! — рассердился Кеша. — У Фелицаты большой талант...
— Да какой такой талант?! — смутилась Фелицата.
Кеша плечиком пожал, отмахнулся, не хотелось своим знанием делиться.
Но Фелицата так умильно на него смотрела, что Кеша держался, держался, а все-таки решил открыться:
— Вот у тебя глаза грустные... Отчего?
— Не знаю, Кеша. У меня всегда такие...
— А это оттого, что ты в себя не веришь и все огорчаешься, что у тебя, мол, никаких талантов нет...
— Правда, Кеша, огорчаюсь! Ни петь, ни плясать, ни на балалайке играть... — она невесело засмеялась.
— Не знаешь ты себя! Огромный у тебя талант!
— А какой?
— А у тебя талант человека вдохновлять. Ты, хоть сама чудес делать не умеешь, но каждого, кого любишь, можешь вдохновить, и он совершит чудо! Полюби Павлика — и он в отличники выйдет!
Фелицата недоверчиво посмотрела на него.
— Вот погоди, увидишь — скоро рядом с тобой начнут чудеса случаться!.. — убеждал ее домовой.
А бабка Явдошка качала головой и приговаривала:
— Ты ему зря не веришь, девочка! Кеша все наперед знает!.. Он даже мысли читать умеет! Слушай, Кеша, а у меня тоже какой-нибудь талант есть?
— Обязательно!.. — заверил ее Кеша и на табуретку с лавки перепрыгнул: к пирожкам с черемухой поближе. — У каждого есть какой-нибудь талант.
— А у меня? Чистоту везде наводить?.. — спросила она и самый румяный пирожок ему подвинула.
— Нет... У тебя самый большой дар, — хитро улыбался Кеша.
— Какой же?
— Ты веселая, озорная, всех любишь и ни на кого никогда зла не держишь!.. Вот скажи, детишки тебя дразнят на улице?
— Дразнят... А то и снежками закидают!
— А ты все равно смеешься и прощаешь их!
— Так они ж невинные, не ведают, что творят... Как же их не жалеть, не любить?!
— Вот я и говорю — дар у тебя! И козляток ты любишь, и меня, и Фелицату, и Марью Ивановну, и на каждое деревце любуешься, и с каждой травинкой разговариваешь...
— Это правда. Каждого ведь есть за что и полюбить и пожалеть.
— Вот это и есть твой главный талант! — сказал Кеша. — А еще ты сама старалась не горевать, и людей веселила...
— А при нашей жизни, если не веселиться, так от тоски помрешь! — согласилась бабка Явдошка. — До сих пор вся деревня смеется, вспоминая, как я рыжих собрала!
— Расскажите! — попросила Фелицата и заулыбалась заранее.
Бабка Явдошка всем снова чаю налила и начала:
— Я сторожихой в сельсовете работала... Ну, уберешь, полы помоешь, а потом — сиди сторожи! Молодая была... Скучно! Вот и придумала... Нашла у секретаря чистые повестки и написала: “ Павлову Якову Ивановичу! Срочная! Явиться в сельсовет к восьми часам вечера!!!” Десять или одиннадцать таких вызовов написала нашим мужикам... Нефеду, и Петьке, и трем Гришаниным... И мужу своему тоже! Ну, они и привалили в сельсовет, как миленькие! Сели в ряд, ждут начальства, чего-то опасаются...
— А ты?