Действительно, думала Марья Ивановна, как Фелицата стала жить у Явдошки, так бабка просто помолодела. И реже выходить на улицу стала и спрашивать в какой стороне Кавказ находится. И дети ее дразнить перестали.
То, бывало, бабка Явдошка выйдет на улицу, а ребятишки ее снежками или кедровыми шишками закидают, или чего-нибудь обидное кричат и язык показывают.
А как Фелицата поселилась у нее, так не только Венька Гришанин, но и ребятишки здороваться вежливо с Явдошкой стали и воды ей принести помогут или дров из поленницы натаскают к печке.
Это тоже Марью Ивановну задевало, потому что она часто со школьниками раньше об уважении к старшим беседовала, стыдила их, а они тут же о ее выговорах забывали и опять в бабку Явдошку то снежками, то шишками кидались.
Ответы на вопрос...
Как же у тебя получилось, что они Явдошку дразнить перестали? — однажды за чаепитием спросила Марья Ивановна.
А Фелицата смотрела на нее удивленно и отвечала растерянно:
— Не знаю... Я ничего не делала особенного!..
— Совсем — совсем ничего? — не верила Марья Ивановна.
— Вроде ничего, — раздумывала Фелицата.
А потом вспомнила:
— Может, это так сочинение на них подействовало?
— Какое сочинение? Почему я не знаю? Покажи!
Фелицата из кухни в горницу пошла, а там на ее столе уже Кеша сидит, листочки с сочинениями ей подает, предупреждает:
— Не забудь, обо мне ни слова! Она ни за что не поверит, что я существую. И по-настоящему с ума сойдет!
— Конечно, Кеша! Не беспокойся!
— Я не о себе, я о ней волнуюсь! Она, в общем, человек неплохой, жаль будет, если с ума сойдет!..
Марья Ивановна из кухни крикнула:
— С кем это ты разговариваешь?
Бабка Явдошка засмеялась:
— Да с Кешей она! С кем же еще?!
Фелицата в кухню вышла, с улыбкой листочки протянула:
— Да это и не сочинение вовсе, я просто вопрос задала, а они письменно отвечали...
— Какой вопрос?
— “Почему нельзя смеяться над старыми людьми?”
Марья Ивановна сердито у нее из руки листочки выдернула, вслух ответы читать начала:
— “Потому что они были как мы”, “Потому что они старые”, “Потому что, когда смеешься, старому обидно, а тебе потом самому стыдно бывает...” Кто ж это? — перевенула листок Мария Ивановна и на фамилию посмотрела. — А-а! Верунька!..
— А вы дальше читайте! — попросила ее Фелицата.
Мария Ивановна заулыбалась:
— Смотри-ка, а кто это такое длинное написал? Наташа Сторожева?..
И вслух опять читать начала:
— “Старым надо помогать. Некоторые воевали на фронте, были ранены, и у них стало здоровье плохое. Даже женщины в тылу, они поднимали тяжелые мешки, работали днем и ночью за мужей, за сыновей и тем надрывали свое здоровье.
У меня есть дедушка Ваня. Он был в плену, бежал два раза. Он не любит рассказывать о себе, какие он сделал подвиги, а говорит всегда о других. Он был контужен, а теперь стал плохо слышать. У него пять наград: “За оборону Москвы”, “За отвагу”, Золотая Звезда Героя и еще одна “За отвагу”, а последняя — “За Победу над Германией”.
А второй дедушка, Вася, был летчиком и погиб в первый день войны. Я горжусь ими!”
Бабка Явдошка слушала это не в первый раз, а все равно и смеялась, и горевала, слезы платочком вытирала:
— Надо же, как девонька пишет! И все, главное, правда!
Марья Ивановна тоже растрогалась, у нее даже голос задрожал, когда она сочинение дочитала:
— Ах, умница! Ах, умница! — проговорила она и бережно тетрадочный листочек на другие положила.
Фелицата ее за плечи обняла:
— А вы посмотрите, как Павлик Гришанин на этот вопрос ответил!
Бабка Явдошка согласно головой закивала:
— Кеша говорит, что Паша писателем будет!
Слова про Кешу Марья Ивановна мимо ушей пропустила. Нравится старухе в домовых верить, ну, и пусть верит: в конце концов, никому это не вредит!
— Слушайте! — и Фелицата, волнуясь, прочитала: “Почему нельзя смеяться над старыми? Потому что они свою красоту отдали детям”.
— Да-а!. — подняла на Фелицату повлажневшие глаза Марья Ивановна. — Коротко и ясно! Это же надо так мудро сообразить: “Почему нельзя смеяться над старыми? Потому что они свою красоту отдали детям”... — с чувством повторила она. — Хорошо и правильно!
Кеша сидел за ее спиной на печке, ножками болтал, смотрел вниз на гостью.
Кеша не мог, не умел еще предсказывать далекое будущее, только близкое, но в этом случае он точно знал, что судьба впереди у Паши хорошая, и он станет писателем, и книжки будет сочинять для детей, чтоб они становились умнее и добрее...