— Ах, мое дивное видение, мой глоток чистой воды посреди удушающего летнего зноя, — господин Мунк подошел вплотную, протягивая к ней такие длинные пальцы, что казалось, у него выросла парочка лишних фаланг. — Твоя красота слишком хрупкая. Время, будто маньяк, иссечет твое лицо морщинами. Какое кощунство. Я оставлю тебя такой прекрасной в вечности.
— У меня с вечностью особые отношения, — мрачно сказала Агния, окончательно сбрасывая чары сна и поднимаясь.
Господин Мунк взвизгнул, словно с ним заговорил его мольберт.
— Вы ведь человек, — прищурившись, сказала Агния.
Она прошлась по комнате, пытаясь понять, откуда веет силой. Коснулась кончиками пальцев каменной стены и брезгливо поморщилась, отдергивая руку. Стены покрывала темная, липкая, как грязь энергия. Бывало, что дома, в которых убивали много и часто, становились такими вот жадными до новых душ монстрами.
— Я ни при чем, — мотал головой господин Мунк, со страху заговорив как нормальный человек. — Просто купил этот чёртов дом!
— И решили обменять свою жизнь на жизни других людей?
— Но что прикажете делать? А вы что сделали бы? — спросил господин Мунк дрожащим голосом.
Агния посмотрела на червяка перед собой молча. Даже если она разрушит магию плотоядного дома, этот изверг рода человеческого останется в мире людей безнаказанным. Под кожей копошились темные желания, и думалось, как же хорошо было когда-то, когда Агния сама была и судьей, и палачом.
Развернувшись, она вышла из комнаты и запечатала ее. Ничего страшного, сердце этого проклятого дома можно уничтожить и после того, как тот переварит своего трусливого хозяина.
— Выпусти меня! — заорал господин Мунк и забарабанил по двери, но крики его не принесли никакого результата.
— Разор, — снова позвала Агния мысленно, стискивая золотую каплю в ладони.
Стены содрогнулись, словно дом с наслаждением выдохнул. Неужели принялся поглощать своего хозяина так быстро? Пол тряхнуло, Агния пошатнулась и схватилась за стену, по которой теперь текла сила со знакомым привкусом.
* * *
Редьярд попытался встать, удерживая израненную Агнию, только ноги дрожали, и он осел на пол, едва не выпустив из рук свою ношу.
— Сейчас, переведу дыхание, — пробормотал он.
Агния прижала переломанные пальцы к его щеке и посмотрела умоляюще.
— Я тебя тут не оставлю.
Вдруг перед его лицом возникли знакомые черные глаза, но полные ярости, а не ужаса. Он моргнул, пытаясь понять, как в комнате оказалось сразу две Агнии.
— Хватит кормить эту тварь, — услышал Редьярд приглушенный крик, словно у него уши ватой были забиты. — Разор!
В Бюро его так звала только упертая начальница. Не хотела делать вид, что достаточно перекинуться в человека, чтобы вместе с демонической личиной и прошлое осталось позади. Редьярд прижал пальцы к горячей от лихорадке коже, нащупал быстрый тревожный пульс… Но ведь у Агнии кожа холодная, как свежевыпавший снег. У неё больше не льется кровь, и уж точно начальница не будет плакать, прижимаясь к нему.
Щеку обожгло от удара. Агния, стоящая перед ним на коленях, словно бы уплотнилась, укрепилась в реальности, а та, на руках, поблекла, как выцветшая фотография.
— Давай, сдохни мне еще тут. Я не собираюсь из-за слабака провалить задание.
Следующий удар был такой силы, что Редьярд упал на спину, а жар и тяжесть тела, лежащего прежде у него на руках, рассеялась. Окончательно очнулся он уже в машине. Редьярд закашлялся от резкого запаха гари и проморгался. Вокруг было светло как днем, дом господина Мунка полыхал словно факел, а Агния, нахохлившись, сидела рядом, на водительском месте.
Редьярд протянул руку и схватил её ладонь.
— Ты такая холодная, — с облегчением сказал он.
— У тебя жар, что ли? — спросила та и прижала вторую ладонь ко лбу Редьярда. А первую не отняла.
— И кровь по венам у тебя не течет.
— Сколько чудесных открытий за один день, — с раздражением отозвалась Агния.
— И ты никому себя в обиду не дашь, правда?
— Разор, тебя еще не отпустило?
— Меня зовут Редьярд. И если кто-нибудь посмеет тебя тронуть, я сожру его сердце.
— Точно, чары еще не до конца спали, — с жалостью проговорила Агния. — Не переживай, последний человек, который посмел меня обидеть, захлебнулся собственной кровью.
— Жаль, что я этого не увидел, — пробормотал Редьярд, чувствуя, как его измочаленное сознание затягивает в сон.