— А почему ты не там? — осмелел Мика? — Почему здесь, а не в бою?
— Я же следопыт, а не воин. Тебе это покажется странным, но я достаточно уязвим в бою. Моя задача докладывать о ситуации вокруг и следить, чтобы никто внезапно не зашел в тыл. И вот я нашел маленького стражника. Зачем ты вообще сюда пошел?
— Мой брат не вернулся из прошлого похода.
— Ну и что? Никто не возвращается, — пожал плечами Ивор.
— Но почему? — воскликнул Мика.
Ивор спрыгнул с камня и не спеша подошел ближе, протянул руку и дотронулся до шрама на лице Мики.
— Если я расскажу хоть что-нибудь, тебя придётся убить, — произнес Ивор и убрал руку.
— Но Тиберий и так меня не пощадит, верно?
— Скорее всего, — грустно улыбнулся Ивор. — Когда ты сюда шел, то наверняка видел огромную каменную статую, так вот, на западе от нее есть место…
Ивор резко замолк. Закашлял. Из его рта вылетели брызги крови, орошая лицо Мики. Следопыт посмотрел вниз и к своему удивлению обнаружил рукоятку ножа, торчащую из живота. Он потянулся к ней, но молодой стражник оказался проворней. Пальцы Мики судорожно сжались вокруг ножа, и Мика вытащил его из раны. Горячая густая кровь бурным потоком хлынула на него. Ивор упал. Взгляд Мики стал расплывчатым, его сердце бешено колотилось, и казалось, что вся вселенная сузилась до этого момента. Дыхание стало неровным, а руки — трясущимися. Страх и отвращение смешались в его груди, и он не мог оторвать взгляд от мужчины, который лежал перед ним, извиваясь от боли и бессилия.
— Идиот, я всё равно воскресну! — процедил Ивор, отхаркивая кровь. — Тебе не уйти, они тебя нагонят…
Мика начал наносить удары, не подчиняясь никакому плану или стратегии. Просто беспорядочные, отчаянные движения. Каждый удар был как вопль его ярости и смятения. Кровь стекала вокруг него, смешиваясь с дождем. Мика встал над изрезанным телом, его глаза выражали не ярость, а лишь холодное, оцепеневшее отвращение.
— Я знаю, — ответил Мика уже бездыханному телу и вытер окровавленный нож о плащ Ивора.
Мика в быстром темпе спустился с холма и побежал на юг. Неизбежное возмездие придавало дополнительных сил и решимости. Дождь, который мучил его весь день, незаметно кончился, и показалось солнце, которое уже клонилось к закату, окрашивая небо в теплые оттенки. Когда Мика вышел к Камню Встреч, он с удивлением обнаружил, что погони за ним не было. Видимо, герои всё ещё заняты расправой с городом, и это дало ему некоторую фору. Мика оказался снова на перекрестке, но на этот раз перед ним не стоял трудный выбор. Его цель была ясна, и он уверенно повернул на запад, двигаясь туда, где его ждали ответы. Шаг за шагом, словно на автомате, он прошагал вперед. Сумерки окутали землю, и Мика, превозмогая смесь усталости и волнения, стал невольно подыскивать место для ночлега.
Внезапно тропинка, по которой он шел, оборвалась. Словно все путники, что выбрали этот путь, обретали крылья, или провалились под землю. Под землю? Мика, на дрожащих ногах, наклонился к самой земле и увидел небольшой лаз, ведущий в неведомые глубины.
Слабое зеленоватое свечение настойчиво манило изможденного Мику. Он был не в силах ему сопротивляться, как мотылек на пламя, Мика бездумно полез внутрь.
В самом низу, на свое удивление, Мика обнаружил целый массив помещений. Дунул прохладный влажный ветерок, несущий запах старины и вековечной затхлости. Каменные стены окружали его со всех сторон и едва заметно пульсировали зеленоватым огнем, их история явно начиналась во времена давно минувших эпох. Почувствовав непроходимую темноту вокруг, Мика потерял ощущение времени и пространства.
Лабиринты храма служили своего рода ловушкой для каждой мошки, что набралась смелости заявиться в его древнюю паутину. Каждый поворот был как головоломка, которая вела в никуда или впереди открывала еще более запутанный путь. Неведомые символы, выгравированные на стенах и полу, обращались к древним знаниям, непостижимым для человеческого разума. В них было что-то неестественное, даже божественное, а коридоры и комнаты все отчетливей напоминали какой-то странный извращенный храм.
Звуки, отражаясь от каменных стен, уходили в неизвестность, создавая иллюзию живого дыхания храма. Страх пронизывал само естество. Это был страх перед неизвестностью, перед тем, что скрывается во мраке его глубин. Мика чувствовал, как его кожа покрывается мелкими мурашками, его сердце истерически неровно билось, и каждый шорох казался громким взрывом в этой мрачной пустоте. Но он не мог остановиться, его решимость держала его на ногах, подталкивая вперед, куда бы ни вел путь. А может, это была вовсе не его решимость.