Заслонил он Лелю собою да как хлестнёт ближайшему упырю по гадкой его морде! Тот, как подрубленный, на землю упал, скорчился, сморщился, да вмиг и пропал. А Бурша уже и второго, третьего, пятого со свистом разящим стегает…
И нескольких минут там не минуло, как исхлестал князь живых мертвецов всех до единого, и всю их мерзкую и страшную банду в небытиё он, кажись, спровадил.
— Гляди-ка, Леля, — воскликнул наконец Буривой, пот с чела утирая, — будто и не было их никогда! Ни следа, ни запаха от придворной братии не осталося!
— А ничего странного тут и нету, — спокойно ответила ему Леля, — Они же людьми никогда и не были. Искусственные это твари… Бездушные создания…
— Ладно, — переведя дух малость, сказал решительно князь, — Шут с ними, с гадами отвратными. Пойдём, давай, далее…
И приходят они через пяток минуток к самому изумрудному дворцу Рамхудову. Глядь — а он-то не изменился ни капельки. Стоит себе как ни в чём не бывало, и стенами драгоценными богато сияет. Словно ржа разрушения, постигшая дивный сад, его вовсе и не касалася.
И едва лишь наша парочка вышла на площадку каменную перед палатами, как с мелодичным звоном отворились главные ворота, и в проходе ни кто иной, как сам хозяин здешний показался.
К удивлению немалому Буривоя, он внешне не изменился нисколечко — по-прежнему был поджар и моложав невероятно, поскольку силою какою-то защитною обладал он, вероятно.
— Ну что, Буянский князь, гостенёк мой нежданный, — загремел Мардух, презрительно усмехаясь, — Никак за смертью своей ты сюда явился? И девку эту продажную с собою ещё притащил?
— Отец! — воскликнула тут Леля призывно, однако колдун руку вперёд быстро выкинул и перстом на дочь свою указал.
— Замри, несчастная! — взревел он властно, — Не смей двоим мужикам меж собою мешать разбираться!
Та и застыла недвижно, где стояла, будто и в самом деле превратилася в статую каменную.
— Так зачем бишь ты сюда пришёл-то, князь Буривой? — почти спокойно переспросил Мардух, — Ну, отвечай же царю Рамхуду — я тебя слушаю.
Смело глянул Буривой в холодные и злобные очи колдуна. Прокашлялся он слегка и, плётку крепко в руке сжимая, так ему отвечал:
— У меня к тебе два дела имеются, колдун Мардух. Во-первых, куда ты брата моего подевал, Гонивоя-князя, а?
— Ха-ха-ха-ха! — довольно расхохотался фальшивый царь, а потом злорадно прорычал: Он мой, этот Гонивойка, а вовсе не твой! Он имущество моё, мой раб, моя вещь! И ежели ты желание имеешь глупое вернуть себе этого недоумка, то разгадай, князь, одну мою загадку. Она такова: кто сидит, тот стоит, а кто стоит, тот сидит, и кто жив, тот мёртв, а кто мёртв, тот жив! Отгадаешь — получишь своего братца, не отгадаешь — получишь шиш!
Ничего не пришло в голову Буривою по поводу отгадки сей загадки. Он сейчас туго весьма соображал, поскольку в сердце его клокотала благородная ярость…
— Не время нам с тобою загадками тут баловаться! — вскипая, словно чайник, он гаркнул, — Выходи-ка лучше на бой, колдун поганый, поскольку смерть твоя за тобою пришла!
— Хэ, смерть! — скривившись презрительно, хмыкнул тот в ответ, — Да неужто ты думаешь, безмозглый ты олух, что плётка Маргонкина хоть чуть-чуточку тебе поможет? Ты дурак, Буянский князь! Это ты у меня сейчас подохнешь — ты, а не я!!!
Последние слова он прорычал до того яро, что Буривой даже отшатнулся назад. Чудовищная злоба, излучившаяся из очей колдуна, буквально его всего прожгла.
А Мардух той порою, не отрывая своего огненного взора от застывшего Буривоя, принялся вытворять руками мановения некие плавные и стал бормотать гортанно странные словеса…
Всё вдруг поплыло и смазалось у князя перед глазами: и дворец изумрудный, и колдующий Мардух, и сам воздух, кажется, бешено закачался…
Сколько длилось это чародейство чудодейственное — бог о том весть, а только пал на земельку наш бравый молоде́ц, и потерял он внезапно всякое равновесие. Плётка волшебная выпала из руки его ослабевшей, и утратил заколдованный Буривой управление всякое своими членами.
А Мардух, видя что враг его сделался парализованным, двинулся не спеша вперёд. Он вытащил из золотых ножен преострый кривой нож и впился очами безумными в откинутое Буршино горло.
Сама жуткая смерть, казалось, приближалась неотвратимо к застылому Буривою!.
И вдруг, когда никакого спасения вроде уже не было, произошло нечто совершенно нежданное, изменившее ход событий чрезвычайно.
Это звонкий и громкий позади колдуна раздался лай!
— Тяв-тяв-тяв-тяв! — буквально за спиною у Мардуха Шарик подкравшийся яро залаял.