Минуты ему не потребовалось. Через тридцать секунд шлагбаум медленно пополз вверх, а ЧОПовец, поленившись выходить, бросил в приоткрытое окно:
– Куда ехать, знаете?
– Нэт! – ответил вместо Серёги водитель.
Он вообще оказался молодец. Всю дорогу просидел молча, с расспросами и задушевными разговорами не лез, байки не травил.
– Сейчас направо, потом третий поворот налево. В конце улицы. Номер дома смотрите на фонарных столбах – они типовые, подсвечиваются.
Добравшись до нужных ворот, Иванов, прежде чем выходить, вызвал Печатью друга и лишь когда калитка приоткрылась и в ней мелькнула пластиковая маска с усиками, рассчитался с таксистом и вошёл на территорию обиталища Солодянкиной.
Двор ничем не поразил. Высоченный забор по периметру, большущий гараж с воротами на улицу и дверью сбоку, домик охраны, мощёная площадка, фонтан, отключенный на зиму, несколько голубых елей. Особняк в глубине. Строгий, двухэтажный, из бурого кирпича, свет горит только в двух окнах. Одно на первом этаже, одно – на втором. Везде чистенько, ухожено, тихо.
– Значит смотри, по охране, – начал вводить в курс дела напарник. – Двое в сторожке, один на первом этаже, один на заднем дворе. Прислуга – тоже на заднем дворе, там для них специальный домик есть. Всех только что проконтролировал. Собак выпустить не успели. Наша подопечная – в большой комнате, наверху. На диванчике дрыхнет. Долго же ты добирался…
– Как смог, – коротко ответил Иванов. – Ждать, Тоха, всегда долго.
– Да понимаю…
– Веди в дом. У нас времени не так уж и много.
– Тогда на, – в руки инспектора ткнулся голубой, шелестящий комок. – Бахилы. Надень. Почему-то мне думается, со своими ботинками ты расставаться не желаешь, а судя по подготовке, шифруемся мы по полной программе.
Благодарно приняв простенькую и весьма эффективную защиту, Сергей посмотрел на свои добротные, недешёвые ботинки и с чувством ответил:
– Спасибо. Я не подумал.
– Тогда и перчатки держи. На кухне нашёл, а бахилы в тумбочке у входа лежали, – Антон протянул ему ещё один резиновый комок, помолчал, и добавил. – Думаешь, сдачи захочет дать?
– Не знаю, – честно признался инспектор. – Но исключать такую возможность я бы не стал. Возможности у тётки есть.
Похоже, у призрака имелись аналогичные соображения. Он попытался привычно почесать в затылке, упёрся пальцами в капюшон, расстроился и посоветовал:
– Голос измени как-нибудь. Вон, камешков из-под ёлки набери и за щёки сунь. Должно сработать.
Иванов с сомнением покосился на декоративную подсыпку под ёлками, представленную в виде разноцветных некрупных окатышей, и отказался:
– Нет, спасибо. На них, наверное, собачки нужду справляли… Нужно же им где-то естественные потребности удовлетворять? Обойдусь как-нибудь. Хрипеть стану.
Хрипеть не получилось. Первая же попытка привела к тому, что в горле у парня немилосердно запершило, накатил кашель.
– Прорвёмся, – придя в себя, заявил он. – Ничего Солодянкина нам не сделает. Кишка тонка у неё с нами тягаться.
Напарник явно хотел что-то сказать, однако ограничился коротким:
– Как знаешь.
***
Виктория Егоровна лежала на втором этаже, в гостиной, более всего походившей на музей. Картины, статуи, статуэтки, везде ненавязчивая лепнина, мягкие, скрадывающие шаги ковры. И такая красота изобиловала повсюду, с самого холла. Ничего не понимающий в искусстве Иванов смотрел на всё это великолепие с интересом, но без приличествующего пиетета, больше как на демонстрацию благосостояния и успешности, чем собственно, эта выставка и являлась.
Сама хозяйка от обстановки не отставала. Несмотря на бессознательное состояние и по-простецки задравшуюся до самого бедра полу пушистого, белоснежного халата – выглядела точно кукла работы искусного мастера. В каштановых волосах ни намёка не седину, стройное тело, гладкая кожа; ухоженные, с идеальным маникюром руки; правильно нанесённый, подчёркивающий нужное макияж. По сравнению с Валюхиной – вдвое моложе.
Вот только кукла получалась злая. Пухловатые, без сомнений обработанные пластическим хирургом губы даже сейчас выглядели брезгливо поджатыми, с застывшим на них раздражением. Идеальные скулы напряжены; веки не просто закрыты, как у спящих – они словно сцепились между собой в схватке, и их напряжённость не сглаживали пушистые, трогательно-длинные ресницы; по уголкам глаз просматривались намечающиеся морщинки.
– Злюка, – прошептал Сергей. – Даже во сне с кем-то воюет.
– Не то слово, – подтвердил друг. – А когда не спит – совсем зверь-баба.