– Да я готов! – неожиданно для себя выпалил Сергей, до сих пор и не задумывавшийся о такой перспективе, и испугался. Отправляться на долгий срок за границу ему не слишком хотелось. Зачем ляпнул?
Дома привычнее.
– Поздно. Дорога ложка к обеду. Теперь про тебя слишком многим ведомо. Больно силён ты. Разговоры пойдут, подозрения…
Инспектор догадался, о ком, в обобщённом смысле, идёт речь. Недавно встреченный представитель одной почти всемогущей конторы по имени Вадим, честно признававший факт наблюдения за сотрудниками Департамента, наводил на определённые выводы. Не менее опасно выглядел в данном ракурсе и Спецотдел, призванный бороться с зарвавшимися колдунами и прочими возмутителями устоявшихся порядков.
Кто из них перевесит в желании заполучить или укротить инспектора с определёнными способностями – оставалось только гадать. Прав шеф в своём намёке: «теперь сиди тихо и не высовывайся».
И так под подозрением живёт, а отправься он официально учиться… в затылок дышать станут. Ждать, когда оступится.
– Дотумкал?
По Фролу Карповичу нельзя было разобрать, ждёт он развёрнутых пояснений или удовлетворится обычным «Ага». Пришлось ответить обтекаемо:
– Дотумкал.
– Ну и молодец. Есть и добрые для тебя новости: имеешь полное право постигать науку самостоятельно. В осмысленных, разумеется, пределах. Без крови и иных непотребств. Скромненько, – веско добавил водитель, строго взглянув на подчинённого.
Второй намёк Сергей тоже понял, благодарно кивнув:
– Спасибо. Усёк, – и добавил, не сдержавшись. – Извините за наглость, но вам это зачем?
Ответил Фрол Карпович не сразу, долго размышлял.
– Дабы ты по дури своей бед не натворил. Под присмотром оно понадёжнее будет.
***
… За беседой парень и не заметил, что машина уже несётся к выезду из города. Шеф замолчал, сконцентрировавшись на дороге. Мимо мелькали рекламные бигборды, торопились люди, проносились автомобили. По лобовому стеклу постукивал начавший накрапывать дождик, принося с собой лёгкую меланхолию и тягу к заумным рассуждениям.
Миновали въездную стелу, потянулись неприветливо ощетинившиеся стернёй поля…
– Куда мы едем? – не выдержав, спросил парень, потягиваясь. Однообразный шум трассы начал его несколько угнетать и захотелось более живых звуков.
– К упырихе-полукровке, – едва уловимо вздрогнув, не стал скрытничать боярин, выдернутый из каких-то своих мыслей. – Тебе известная. Она в скоморошьем образе детишек крала из больниц, исцеляла, от верной смерти спасала…
… Дальше разъяснять не потребовалось. Память сама услужливо подсунула образ полноватой, нервной девушки с необычным талантом – выхаживать умирающих от страшных болезней через выпивание заразной крови и делиться с ними целебной слюной вампира, в буквальном смысле вытягивающей списанную всеми докторами малышню с того света.
Его первое дознание в Департаменте – о пропадающих из палат детях.
Лена…
Достойный человек. Воровать умирающих детдомовцев из хосписа, спасать их, давая новую, любящую семью – на это не каждый осмелится. Они с Антоном тогда не смогли ничего сделать. Рука не поднялась. Оставили всё как есть…
– Что с ней?
– Вчера, под вечер, двоих людей порвала. Насмерть, – от хорошего настроения Фрола Карповича не осталось и следа. – Кто-то из соседей напакостил, пожаловался этим… как их… слово этакое, заковыристое, латинского языка. Ювен… юви…
– Ювенальщики?
– Они самые. Опекуны. За детвору пред законом отвечающие. Приехали, значит, документ на мелюзгу потребовали. Упырица им ничего не показала.
… Ясное дело, не показала. Откуда он у Ленки? При похищении ей и в голову не приходило озадачиться официальной частью человеческого бытия. Спешила отобрать дитя у смерти…
– И?
– Что и? – взорвался шеф. – Что и?! Дура эта, как услыхала про то, что её выводок отобрать могут, обезумела. От большого ума перекинулась в свою нечистую ипостась, и убила! Растерзала! А к ней по службе тоже ведь бабы приехали, у каждой семья имеется…
… Жутко захотелось закурить. Ну да, всё верно… При их первой встрече произошло нечто подобное. Ленка защищала детишек с ожесточением настоящей матери, не разбирая, кто прав и кто виноват, отключая рассудок наглухо и отдаваясь инстинктам. Про неё брат тогда хорошо сказал: «Дура истеричная… Сколько раз говорили на эту тему, нет! Сначала делает, потом плачет, потом виновных ищет и лишь в самом конце думает».