Несколько раз глубоко вздохнув, Фрол Карпович успокоился. Ему тоже не слишком нравилось предстоящее разбирательство. Наверняка ведь убиенные тётки на простоватую полукровку нахрапом попёрли, запугивали по своему обычаю, довели до ручки… Но это не повод убивать!
Натворила ты, Лена дел…
Ехать, а особенно выполнять служебные обязанности, дико перехотелось. И так понятно, что будет дальше. Приёмышей рассуют по детдомам, кто-то из них выживет, кто-то вернётся в хоспис, медленно угасая. И все со слезами будут вспоминать дом, их детскую базу-штаб, новую маму, дарившую то самое, настоящее тепло доверчивым детским душам…
Есть в этом что-то от пассивного соучастия в убийстве.
Оба, и водитель, и пассажир испытывали некоторую гадливость от самих себя.
– У неё брат был, – глухо выдавил Иванов. – Сашка. Весёлый такой.
– В узилище сидит, – шеф закашлялся в кулак, с досадой пожевал нижнюю губу. – Он хоть и отсутствовал, в лавку за сахаром ходил, но… законы тебе ведомы. Соучастие в кражах не укроешь.
– Подельник, значит?
– Верно. А упырица в бега подалась. Нам её изловить надобно, пока новых бед не принесла. Думается мне, попробует дурёха детишек по новой похитить. Швец говорил – крепко она любит, за так нипочём не отдаст… Всех малышей в приют поместили. Александрос со своими орлами его лично под охрану взял. Не проскочит… Иное боязно. Новые жертвы могут случиться от безумия бабьего. Ей терять нечего. Давай-ка поднажмём, – закончил начальник, вдавливая в пол педаль газа.
Остаток пути проделали почти в полной тишине, лишь изредка перебрасываясь короткими фразами ни о чём.
… Знакомая полузаброшенная деревня, раскисшая, глубокая колея не знавшей асфальта дороги, тот же самый дом с микроавтобусом во дворе. У ворот стоит Антон с незнакомым вислопузым полицейским в годах и чине майора. О чём-то болтают. «Участковый здешний – догадался Иванов по мрачной, обречённой физиономии стража порядка. – Нагорит же ему от руководства. Двойная мокруха на территории. Не спустят».
Немного поодаль, метрах в двадцати, у припаркованного в конце забора минивэна с логотипом региональной телекомпании скучал мужчина, равнодушно посматривая на серое небо и на дорогу.
При виде подъехавшего Ниссана незнакомец оживился, кому-то позвонил. Со стороны жилых домов, высоко задирая ноги в узких, непригодных для окрестных хлябей туфлях на шпильке, сразу появилась манерно одетая девушка со строгой причёской, спешащая к автомобилю. Разумеется, под зонтом. За ней тяжело шагал мужчина с видеокамерой.
… Репортаж приехали делать. Вчера не успели, теперь выкручиваются. Надоедают соседям и высасывают сенсацию из пальца …
Не успев как следует подойти и представиться, она издали потребовала у выбирающегося из автомобиля Фрола Карповича, безошибочно признав в нём главного:
– Я хочу получить комментарии по поводу убийства! И не вздумайте увиливать! Мне необходимы внятные, чёткие пояснения! Если вы отказываетесь, то немедленно дайте мне телефон вашего начальника, я сама с ним поговорю!
… Далее пошло козыряние фамилиями основных областных силовиков и замов губернатора…
Хамов и хамок не любили ни боярин, ни Сергей.
Скидки на молодость, на неопытность в общении с людьми делать тоже никто не собирался. Воспитание либо есть, либо его нет.
Перед сотрудниками Департамента восходила типичная женщина-звезда, из тех, кто кроме собственного света ничего не видит. Кукла, мнящая себя акулой пера и матёрым интервьюером. Искренне убеждённая в неоспоримости личных интересов перед чужими.
Всё это читалось на её надменном, с оттенком брезгливости лице. Явно чья-то дочка, по блату попавшая на телевидение. Те, кто сами прокладывают дорогу в жизни, ведут себя иначе. Знают, когда можно хамить, а когда надо и поклониться.
Имелось и ещё кое-что, о чём журналистка не догадывалась.
Глупенькая пока не знала, что Фрол Карпович со своими старинными, домостроевскими понятиями не привык к такому обращению и что сейчас разразится буря.
Так и случилось. Окрылённая собственным напором, усердно отработанным и законспектированным на тренингах модных коучей, девушка снизила темп ходьбы, заставляя себя ждать. Примитивный психологический приём, для начинающих, направленный на демонстрацию превосходства и навязывание нужных рамок будущему собеседнику.
Подойдя почти вплотную, она бросила за спину, подбоченившись:
– Эдик! Снимай!
Из висевшей на плече дорогой, кожаной сумки появился профессиональный радиомикрофон. Щёлкнула кнопочка активации, под боярский нос ткнулась обтянутая поролоном груша звукоснимающей мембраны.