Лицо хамки из неприятного умело превратилось в пафосно-деловое, вполне подходящее для вечерних новостей.
Оператор устроил камеру поудобнее. Переместился вправо, ловя нужный ракурс, показал большой палец.
– Представьтесь, пожалуйста, – напоказ вежливо она обратилась к звереющему Фролу Карповичу.
Не говоря ни слова, начальник инспекторов змеёй выбросил вперёд руку. Крепкие мужские пальцы до боли сжали розовенькое, девичье ухо, подтянули голову журналистки к самым губам.
– Ты как себя ведёшь, мерзавка?!!
– Ой! – истерично взвизгнула та, округляя глаза. – Вы что себе позволяете? Да я… Уй-уй-уй…
Весь налёт значимости разом слетел с интервьюерши, оставив под собой не особо скрываемую сущность избалованного ребёнка, не знавшего ни в чём отказа и привыкшего все свои проблемы утрясать с чужой помощью. Родителей, парней или папиков – не важно.
Камера в руках мужчины дрогнула.
– Алиса!
Зачем оператор позвал журналистку, Иванов не понял, списал на растерянность. Не теряясь, инспектор бросился наперерез второму номеру съёмочной группы, краем глаза отметив, как напарник перегораживает дорогу мужику у минивэна.
Нападать не стал. Подойдя поближе, продемонстрировал Печать, дал её рассмотреть, как следует.
Состроил протокольную рожу, сухо сказал:
– Выключай съёмку. Немедленно.
Названный Эдиком не отреагировал, ошалело уставившись за спину парня, где во всю разворачивалась социальная драма.
Фрол Карпович, ловко развернув восходящую звездень к себе боком, перехватил её за шиворот и нагнул ухоженным личиком почти до самой земли.
Пытаясь сопротивляться, журналистка невольно взмахнула руками – и микрофон отлетел в сторону, упав в пожухлую траву под забором. Зонт упорхнул под порывом ветерка, но долго путешествовать на свободе не стал, приземлившись неподалёку, у заброшенного подворья напротив. Сумка соскользнула с плеча и шлёпнулась под ноги. Девушка хрипела от бешенства, однако справиться с сильным бородачом никак не могла.
Прищурившись, тот снова изменил положение жертвы собственных амбиций в пространстве – немного довернул к себе и зажал голову журналистки между колен.
На свет появился брючный ремень.
– Алиса! – повторно взревел оператор, бросаясь на помощь.
В горячке он забыл про Сергея, а зря. Получил о того подножку, мужчина упал, проехался животом по дорожному грунту. Видеокамера грустно отлетела в сторону и чем-то хрустнула.
У минивэна тоже не обошлось без борьбы. Швец удачно крутил руки сипло матерящемуся водителю.
В воздухе взвился начальственный ремень.
Шлепок!
Сочный, с оттягом…
Визг.
Новый шлепок!
Снова!
На третьем взмахе боярин посчитал экзекуцию оконченной и разжал ноги. Девушка плюхнулась на склизкую, размякшую грунтовку, заливаясь слезами и царапая ногтями по земле.
Вскочивший оператор повторно попытался прийти на помощь Алисе, и опять потерпел неудачу. Инспекторский ботинок вновь поддел его ногу, заставляя вернуться в горизонтальное положение.
Водила затих, первым осознав, что всё закончилось.
Отойдя на пару шагов в сторону (чтобы не мешать девушке подняться на ноги), Фрол Карпович с сочувствием, по-отечески обратился к шокированной журналистке:
– Кто тебе воспитание давал?.. Кто учил со старшими речь держать? Ни покорности в тебе, девка, ни смирения… Впрок тебе уроком будет. Уважать надобно тех, кому лет поболе. Вон, на мужиков посмотри. Как один к тебе на выручку рванули. Не убоялись. И рты на запорах держали, не распахивали варежку без надобности… Могли и пострадать невинно по твоей милости. – боярин сокрушенно покачал головой. – Здесь люди умерли, а тебе хоть бы хны… Прославиться возжелала, в телевизоре покрасоваться…
Похоже, наставление прошло мимо куцего мозга нахалки. Она встала на четвереньки, вытерла рукой грязь с губ, подняла замурзанную мордочку, с ненавистью прошипев:
– Да я тебя по стенке размажу!..
– Размажешь, размажешь, – согласился шеф. – Куда ж я денусь… Если сможешь.
Инспекторов очень удивил тот факт, что грязная теледива всемогущим папой не угрожала… Прямо шаблон порвала!
Упорный оператор предпринял третью попытку подняться. В этот раз Сергей ему мешать не стал. Оскальзываясь и невнятно причитая, мужчина подбежал к журналистке, подхватил её под руки, кое-как поднял и потащил к служебному автомобилю. Про сумку он тоже не забыл – повесил себе на шею за ремень.
На месте экзекуции остался лишь девичий туфель, застрявший каблуком-шпилькой в земле.