– Многое вскроется, – говорила букинистка со знающим выражением лица, – когда слухи по общежитиям пойдут о поимке. Перешёптываться начнут, делиться. А до этого – шиш с маслом. Молчать будут.
Инспекторы не возражали. Сами так думали.
… Около семи вечера друзья отошли от проторённых, оживлённых дорожек немного в сторону, ненароком вспугнули целующуюся парочку и принялись наносить последние штрихи в подготовке.
– Сигареты… ещё пачка… держи, держи, тебе тут долго круги нарезать, – не терпящим возражений тоном Иванов совал в руки напарнику упомянутые предметы. – Потеряешь одну или выпадут случайно… Пусть будут. В крайнем случае потом выкуришь… Пластиковые стяжки вместо наручников. Удобная штука, только не перетяни при задержании. Кровообращение на раз-два задерживают… За голосом следи. Пока не нападёт – помалкивай. Если юная, нецелованная прелестница твоим баритоном заговорит – пиши пропало. Кондратий кого хочешь хватит. А нам надо стопроцентную уверенность иметь, что наш клиент, а не перевозбуждённый студентик познакомиться осмелился.
Антон согласно покачивал головой, усиленно размышляя, в кого именно ему превратиться. Перебирал в голове образы из журналов, припоминал виденных на улице девушек.
Выбрал. Запала ему одна несколько дней назад прямо в душу, чуть шею не вывернул, пока рассмотрел. В специальной клетке, подвешенной под самый потолок, танцевала в ночном клубе. Зажигалочка, а не девчонка. И образ как нельзя лучше подходил для роли жертвы.
Напарник ещё суетился, а призрак уже предстал перед ним в новой ипостаси.
– Ну, как тебе, хороша?
Отойдя на шаг в сторону, Серёга критично уставился на несколько рослую, разбитную девчушку с лиловыми волосами, очаровательными мультяшными глазками и пухлыми, алыми губками. Вся в обтягивающем, вызывающем. Яркие кеды, гольфики до колен.
Почти конфетка…
– Тоха, – мягко обратился он к другу. – Ты бы юбку подлиннее выдумал. Трусы видно.
– Иди ты… – Швец уставился на подол неширокого кусочка красно-чёрной клетчатой ткани в районе чресл. – Действительно. Ишь ты… Я ведь точно образ скопировал.
– А если хочешь такой фасон носить, – продолжал Иванов с самым серьёзным выражением физиономии, – то в девочку полностью превращайся. Угу, – обескураженный призрак догадавшись, о чём идёт речь, раскрыл изумлённо рот, внимая суровой правде. – И там тоже. Иначе не наш ты, не натурал. Торчат излишки, понимаешь…
– Да пошёл ты! – взревел красный, как рак, Антон с такой силой, что с окрестных кустов и деревьев шумно сорвались птицы и замертво рухнули последние букашки.
Однако напарник не унимался, вовсю веселясь.
– А может, ты так в нерабочее время гуляешь? В особенных местах? Где сладкие мужчинки с коктейлями и ласковыми…
Договорить не получилось. Озверевший от издевательств Швец врезал мощнейший подзатыльник расходившемуся другу, с ненавистью подкрепив рукоприкладство словами:
– Я тебе сейчас морду побью! На кой я с вами связался?! Жалею, не передать…
Сообразив, что зашёл слишком далеко, Сергей примиряюще поднял руки:
– Пошутил я, пошутил. Но с гардеробом разберись.
– Сам вижу, не слепой, – буркнул призрак и, на мгновение исчезнув, предстал в том же самом образе, но уже в обычной, чёрной юбке до колен.
Она не слишком подходила по стилистике к остальной одежде и наверняка была бы раскритикована любой женщиной с маломальским вкусом, однако Иванов решил, что и так сойдёт. Главное – голова приметная и мордашка смазливая, а юбка – да кто там её в темноте разглядывать будет?
– Теперь как? – пробубнил Антон, втайне опасаясь нарваться на новую порцию злословия.
– Во! – напарник оттопырил большой палец вверх. – Мечта педофила!
Горестно вздохнув, инспектор-девочка развернулся и угрюмо направился вглубь треклятого ботсада, мысленно сетуя на коленца судьбы и друга-придурка.
А тот, не удержавшись, тайком извлёк смартфон и из озорства принялся снимать видео бредущей в ночь нимфетки со спины, рассчитывая при случае потом показать другу. Вместе посмеются.
***
Выбравшись на тротуар, Иванов принялся неторопливо прогуливаться вдоль «сотки», вслушиваясь в обычные для городской улицы звуки и ожидая знака от Швеца. Прошёлся в одну сторону, потом обратно, без стеснения рассматривая выползших «к станку» проституток. Потасканные, морщинистые, покрытые огромным количеством дешёвой, слоящейся косметики, крикливо наряженные, хмурые. Ни тебе женских переругиваний, ни задушевной болтовни в ожидании клиента. Стоят каждая наособицу, будто полицейские вдоль дорог при визите президента, вглядываются в транспортный поток.