— Интересовался, — солидно ответил Швец. — Афанасьев не знает. Предполагает, что от двух суток до четырёх дней. Он тогда тоже выезжал, как старший по отделу.
— Почему?
— Погоды стояли непонятные. Днём жарко, вечером прохладно. По внешнему виду решил. Утверждал, что не особо разложились. Протухли, скорее... Но это, сам понимаешь, очень образный срок.
— А про соль он упоминал?
— Да. Заметил, но промолчал от греха. Начальник районной полиции тогда шуметь начал, требовал замять, опасаясь, что это сатанисты поразвлекались. Опер и не стал настаивать. Опросил свидетелей, кур выкинул в овраг по дороге.
— Разумно. Ещё что-то?
— По могиле — нет. Но некоторая странность возникла в Рахматово. Там, в этот же день, старуха преставилась. Нехорошо так. По словам родни, за сутки сгорела. Даже за ночь. В гости приехала, недельку погостила, а потом — брык! И ничто не предвещало беды. Легла спать нормальной, а утром ещё тёпленькой обнаружили. Патологоанатом думал, что отравление экзотическим ядом.
— В наших широтах? Экзотика?
— Поэтому и сообщили в полицию. Волосы у покойной клоками выпадали, капилляры по всему телу полопались, язык распух и прочее... однако анализы ничего не показали. Вообще ничего. Официальная причина смерти — удушье от аллергической реакции на «скушала что-то не то». Заключение я не читал, сообщаю со слов Афанасьева.
— Проклятие? — утвердительно озвучил витавший в воздухе вывод инспектор. — Или порча?
— Допустимо. Кураре или «Новичок» в деревнях не продают.
— А фамилию, случайно, этот капитан...
— Майора под пенсию дали, — поправил Антон. — Обалдеешь, но запомнил: Морохина Людмила... с отчеством, правда, проблемы. То ли Васильевна, то ли Владимировна.
Услышав имя покойной женщины, Сергей молча отошёл на несколько шагов в сторону, сосредоточенно размышляя. После обернулся к товарищу:
— Нам в Рахматово. Срочно! Попробуем новый труп не допустить.
***
Рахматово, до которого инспекторы добрались по вполне приличной дороге через поле и красивую дубовую рощу, разительно отличалось от соседней Игнатовки. Крупное, со свежим асфальтом на основных улицах, ухоженное вплоть до установленных на перекрёстках урн, с широкими тротуарами.
И не поймёшь, в чём причина такого контраста между соседними деревнями — здешние чиновники воровать разучились или депутат ради пиар-компании облагодетельствовал?
Не мудрствуя, товарищи разделились, опрашивая всякого встречного о семействе Жижиных. Сергей поначалу резонно опасался, что если все мужчины в роду умерли, то с поиском могут возникнуть проблемы из-за женского обычая менять фамилию в замужестве, но обошлось. Нестарый ещё, добродушный гражданин любезно пояснил, что вместо Жижиных в доме живут Трухины, однако это одна семья. Дочь вышла замуж, зять перебрался на ПМЖ к тещё, которая вскоре переехала, оставив жильё молодым. Подсказал доброхот и адрес, попутно пытаясь пояснить более короткий путь, привычный для своих.
Выразив благодарность, Иванов вежливо отказался, предпочитая незнакомым подворотням с проулками нормальную географию, слагающуюся из улиц, нумерации и общего плана деревни в смартфоне.
Антону рассказали то же самое.
Встретившись, напарники ненадолго задержались у продуктового магазинчика, где выпросили у продавщицы пару кружек с кипятком для приобретённого кофе в пакетиках.
Дальше шли легко и весело, взбодрённые кофеином и прогулкой.
***
Дом Трухиных, а ранее Жижиных, приветствовал инспекторов добротным штакетником, крепенькими стенами из белого кирпича и свежеперекрытой крышей. Ухоженный двор, обрамлённый вдоль забора различными хозяйственными постройками, позволял уверенно утверждать: живут здесь небогато, но крепко. В загородке — куры, из распахнутых ворот гаража торчит задняя часть ВАЗовской «шестёрки», у специально сваренной стойки женщина, по возрасту подходящая Иванову в матери, чистит переброшенный через верхнюю перекладину ковёр.
На высоком крыльце — стул. На стуле... У напарников аж челюсти свело от досады.
Та самая бабка с электрички. Неприятная, скандальная, громкоголосая, по-стариковски тепло одетая.
Она и сейчас не изменяла своим привычкам. Сидя у входной двери, старуха властно, по-хозяйски, осматривала придомовую территорию и покрикивала на досадливо поджавшую губы женщину:
— Катька! Вон, пятно пропустила! — причём оба инспектора могли спорить на что угодно, подслеповатые глаза бабки не могли рассмотреть такие тонкости из-за расстояния. Хотя бы потому, что они сами этого мифического пятна не видели.