- Синьорине Лучинде не повезло, - хихикнула в ответ Бланка.
- Бедняжка! А ведь я всерьез думала, что свадьбу к весне сыграют!
- Наш Доктор такой ветреник! Ему еще твой Панталоне позавидует! Говорят, когда Коломбина гостила здесь в прошлый раз, что-то у них было. Вот так, - заявила подруга со знанием дела.
- С Коломбиной? С ума сойти! – всплеснула руками Джина. – Тогда я, наверное, еще здесь не работала. Впрочем, что удивительного. В нашем вертепе и не такое встречается. А Лучинду жалко. Ее бы к Орацио пристроить. Он брюнет, она блондинка. Красиво.
- Дааа… - задумчиво протянула Бланка, представляя себе эту парочку. – Ничего так. Она его лечить станет по новейшим методикам. А он по клаве стучать. Я, кстати, до сих пор не пойму. С остальными все более-менее ясно. Он-то чего здесь делает? Здоровее нас с тобой будет. И взгляд все время такой хитрый. Как думаешь, может, это кто-то из Комиссии по целесообразности рецептов? Засланный из Министерства?
- Да ну! – отмахнулась Джина. – Уверяю тебя, он писатель. И довольно известный. А сюда ездит за… за… за вдохновением. Ему слишком шумно работать в городе и на туристических базах. А здесь все-таки… покой и тишина… для гостей, как их называет Доктор.
- Ну не знаю, - ворчливо сказала Бланка. – Писатель – личность творческая, должен иметь хоть какие-то недостатки. Труффальдино – алкоголик, Коломбина – нимфоманка, у Изабеллы ангедония. А у этого даже в карте прочерк рядом с диагнозом. И ведет его Доктор лично. Он же трудоголик какой-то! Ну, если не считать Коломбины, что впрочем тоже... Скарамучча и придумает – недорого возьмет.
- Скарамучча – болтун известный. Но я же нюхом чую, что-то происходит! Орацио курит ночами напролет, бесконечно что-то набирает в своем ноутбуке, ведрами пьет кофе. И ходит такой мрачный, грустный, загадочный… и красивый… - Джина мечтательно вздохнула. – И говорю я тебе, за ним следят! Вот погоди. Скоро девять, и он будет возвращаться в свою комнату. А следом на дорожке появится наш новый санитар. Он все время за Орацио ходит. Может быть, по просьбе Доктора, а может, еще по чьей-то просьбе. Я уж не говорю про того… за деревом!
Бланка посмотрела на дорожку в парк, по которой ушел Орацио, на пинию, за которой по-прежнему подрагивала тень. И санитар… Джина права. Он все время ходит за этим… «писакой».
- Черт! – нахмурилась Бланка, про себя добавив словцо покрепче. – Только этого нам и не хватало. И что делать будем?
- Я вижу только два варианта. Либо сказать Доктору. Либо присматривать за ним самостоятельно. Но, дорогая Бланка, что если Доктор как-то… причастен? После того, как он отказался жениться на Лучинде, от него можно ожидать чего угодно. Потому я бы выбрала второе.
- Ну давай! – заговорщицки проговорила Бланка и достала из кармана халатика солнцезащитные очки. – Для маскировки.
Едва она это сделала, из-за деревьев показался Орацио. Шел он, однако, не по своему привычному маршруту. Чашка с кофе была пуста, он нес ее, прихватив за донышко вверх ногами. И на скуле его алела ссадина. Санитара поблизости не наблюдалось.
- Где ваш чертов Доктор? – рявкнул Орацио девушкам. Кажется, он был очень зол.
- Ой! – пискнула Бланка. – А у него сейчас сеанс. Терапии. Может, мы можем… чем-нибудь… как-то… - и она глянула на Джину.
- Не можете! – отрезал Орацио, сунул чашку в руки Бланки и поплелся в дом.
Когда он скрылся в дверном проеме, Джина с придыханием прошептала:
- Посмотри, есть ли кровь на этом предмете… и неплохо бы снять отпечатки пальцев.
- Ты думаешь, он кого-то… того? – подняв очки на лоб, Бланка внимательно разглядывала чашку со всех сторон. – Нет, крови нет. Так что, если он кого-то и того, то не чашкой.
Джина широко раскрыла глаза, отчего те стали совершенно круглыми. Рот ее тоже приоткрылся буквой «О». Она склонилась над посудиной, будто бы там осталась кофейная гуща, которая могла бы что-нибудь рассказать. Но, сваренный в кофемашине, кофе никаких следов не оставлял, кроме налета. Джина посмотрела на Бланку и снова зашептала:
- А сейчас… сейчас он… куда? К себе? Что мы стоим? Вдруг там уже его… того… Санитар!
Бланка хлопнула себя по лбу рукой.
- Точно! Бежим скорее.
Однако в полумраке коридора им пришлось остановиться. На полу валялось распластанное тело санитара, к шее которого прикладывал пальцы Орацио. А над ними с полотенцем на голове, в криво подвязанном халатике и одном домашнем тапочке стояла Коломбина. В руке она сжимала горлышко от того, что, вероятно, еще совсем недавно было бутылкой. Над печальной мизансценой витал стойкий аромат виски.
- Она любит односолодовый, - машинально шепнула Бланка подруге.