- Главред – мужик или баба?
- Ну, судя по вторичным половым признакам, все же баба, а первичные она мне не показывала, - расхохотался Суков, потом что-то грохнуло, и он взвыл – видимо, от боли.
Далее следовала отборная и весьма витиеватая трехэтажная тирада, включающая непечатные слова и словосочетания в рандомном порядке. И, в конце концов, совершенно несчастным голосом Суков простонал:
- Ладно, давай… Фотограф тебя в аэропорту встретит и гостиницу покажет. По лестницам ходи аккуратно.
- Я провожатого не заказывала, - буркнула Катерина, но Афоня ее уже не слышал – отключился.
Она сердито вскочила с дивана и сердито метнулась в свой кабинет. Сердито минут десять мерила его шагами.
- Ну и ладно! – сердито провозгласила она и, тут же успокоившись, устроилась в своем любимом кресле.
Но вместо того, чтобы еще немного поработать перед отъездом, она блаженно прикрыла глаза и вытянула ноги, представляя себя в гамаке на террасе дощатого бунгало и размышляя о коварстве творческих личностей в целом и фотографов в частности. Именно в этом состоянии неги и приятной истомы застал ее Жорик. Лицо его интеллектом обезображено не было, но при этом имелось в нем два несомненных плюса:
1. Он никогда не задавал дурацких вопросов и ничего не просил;
2. Его шикарный накачанный торс в обнаженном виде вызывал почти благоговение и неминуемый вопрос: Жорик, ты настоящий?
Полгода назад Жорик пришел в агентство Екатерины Нарышкиной без диплома и рекомендаций – подсобным рабочим. И как-то сразу очутился в ее постели. Причем предпочитал оттуда совсем не вылезать. Плюс это или минус – большой вопрос.
Сейчас он тихонько прокрался в кабинет – почти на цыпочках. И, дойдя до Кати, вероломно и без объявления войны набросился на нее с поцелуями, захапав всю ее тонкую фигурку своими ручищами.
- Эээ… - принялась отмахиваться она. – Уймись!
- Котик, я соскучился, - замурлыкал Жорик, взявшись за пуговки на ее рубашке.
- Придется еще поскучать, - решительно убирая его руки от своей одежды, сказала Катерина. – Чемодан собрал?
- Вчера еще, котик! – закивал Жора. – Ну ты чего? Не хочешь к папке, что ли?
- Уйди, а? А то одна улечу.
- Месячные, да? – голос его прозвучал участливо. – Чаю будешь? С шоколадкой? Я сгоняю.
- Сгоняй!
И проводив взглядом исчезнувшее в двери идеальное тело с идеальным отсутствием мозга, Катерина вернулась в позу прежнего анабиоза, прерванного Жориком.
Но мысли потекли иные, и она поддалась разбору собственного полета с вышеозначенным индивидуумом. Началось все живенько и весело. Катерину развлекал этот вечно готовый к бою пионер, да и удобно было – чего уж скрывать? Потом его постоянная готовность стала несколько утомлять. И сейчас она с удовольствием бы избавилась от этой привычки, если бы не два «но»:
1. Вопли кумы: «Дура! А для здоровья?!»;
2. Совершеннейшее нежелание искать что-то новое. Скучно! Ну ума бог не дал, так кому они нужны – умные мужчины. Только проблем добавляется.
- То им ЗАГС подавай, то еще какую-нибудь фигню удумают, - выдала со вздохом Катя куда-то в сторону западного побережья Франции и, совершив перезагрузку чашкой кофе, любезно сваренным Ирочкой, заставила себя вернуться в рабочее состояние.
У вернувшегося Жоры была отобрана шоколадка, сам же он был оставлен без сладкого до заселения в гостиницу на далеком сказочном острове.
«Романтика, Жорик, романтика!» - было заявлено ему с полным знанием дела.
Вероятно, этим и подбадривал себя Жорик, когда больше суток спустя легко и вдохновенно тащил два Катькиных чемодана в аэропорту Ле-Ламантена.
Катерина плелась за ним менее бодро – ей подбадривать себя было решительно нечем, кроме единственного варианта: надо!
Как вдруг в самый неподходящий момент, совсем того не ожидая //иначе непременно подготовилась бы к такой подставе или, по крайней мере, придумала бы способ, как ее избежать//, она увидела посреди аэропорта здоровенного патлатого мужика с отвратительно знакомым серебристым смеющимся взглядом на загорелом до состояния бронзы лице с уже совсем лохматой черной бородой. Мужик был похож на пирата, но вполне цивилизованно вместо мушкета или сабли какой-нибудь держал в руках листок бумаги, на котором черным по белому было распечатано «Рыжик». И смотрел прямо на нее.
- Ёпт! – встала Катя как вкопанная. – А этот что здесь делает?
- Кто? – удивился Жорик и проследил за ее взглядом, тоже остановившись.