Он вцепился в нее мертвой хваткой, не желая отпускать от себя единственного человека, который в него вдруг поверил – как в талантливого фотографа. Именно этим он мечтал заниматься всю жизнь. И не знал, как доходчиво объяснить это миру. Кате объяснять не пришлось. Он и сам не заметил, как влюбился в нее.
Тем больнее было падать.
Тем важнее оказалось доказать!
Доказать, на что он способен – сам! Без других людей!
И именно этому были посвящены все последующие годы после их расставания.
И работать с ней согласился, дурак, чтобы носом ткнуть: видишь, чего я!
- А чего я? – пробормотал Писарев и тяжело вздохнул.
Натянул шорты, тенниску и кепку. В уши воткнул наушники, после чего покинул отель и легкой трусцой направился к пляжу. В отпуске он стал бегать. Тоже как последний дебил.
Утро было ясным и солнечным. У моря то тут, то там уже околачивались туристы. Солнце немного слепило глаза, в результате чего пришлось натянуть кепку пониже и пообещать себе, что после пробежки обязательно окунется в воду.
Так и бежал себе Сергей Сергеевич вдоль набережной, пока внезапно взгляд его не выхватил на пляже подозрительно рыжую голову и обнаженную узкую спину. А эту спину он узнал бы среди сотен похожих спин – ею он восхищался.
И тут случилось. Ёкнуло.
Писарев остановился. Перевел дыхание. Попытался понять, что именно ёкнуло: сердце засбоило, легкие от пробежки выкобениваются или, может быть, результат похмелья? Но бороться с собой, воистину, смысла не было. И потрусил он по пляжу к спине.
- Солнечные ванны принимаете, Катерина Дмитриевна? – крикнул он ей издалека.
Она обернулась, разочарованно вздохнула и сообщила:
- Принимаю.
А он, между тем, потерял дар речи, вперившись в ее ничем не прикрытую грудь.
- Отомри, - усмехнулась Катька и улеглась на живот.
Писарев икнул. Выдернул из ушей наушники и выдал сакраментальное:
- Ты это чего творишь?
- Загораю.
- Голая? Это что? Нудистский пляж?
Теперь зависла она. Приподняла голову, похлопала ресницами и… не нашлась, что сказать. Писарев тоже молчал. Понял, в конце концов, что сморозил. Нет ничего глупее, чем уйти от женщины, а потом, спустя три года, возмущаться тому, что она тут… голая.
Скрежетнув зубами, он уселся рядом на песок и, избегая смотреть на нее, поинтересовался:
- Что там Лиза?
- Дуется.
- Сильно?
- Я же не обидомер. Не уехала – уже хорошо.
- У человека свадьба, - вздохнул он. – Столько вбухали, куда она поедет теперь…
- Было бы желание.
- А у нее есть желание… вертолет… бред какой-то…
Катерина резко оторвала голову от полотенца и посмотрела на Писарева.
- Та прям! Не ракету ж.
- А чё? И такое было? – удивился он.
- Нет, не было, - она подперла голову рукой. – А вот всякие воздушные шары, вертолеты-самолеты, катера-парусники… Обязательная программа, как розочки на трехъярусном торте.
- Аааа, - он понимающе кивнул, снял кепку с головы и откинулся на нее на песке, после чего совершенно бессвязно проговорил: - Катька, давай не будем больше ссориться, а?
- Ты сейчас серьезно?
- Серьезно. Отработаем, да и разъедемся спокойно. Как план?
- Сногсшибательный. Но мне все же интересно. Когда я с тобой ссорилась?
- Да с самого прилета! – возмутился он. – Чё я тебе сделал-то? Выручить тебя согласился, встретить приехал, жениха вчера на себя взял, пока ты невесту откачивала.
- Благодетель! На премию намекаешь? Привык: по дружбе, по знакомству, через постель?
Писарев быстро повернул к ней голову и ошалело посмотрел в ее красивое лицо – пока еще без веснушек. Знал, что завтра они обязательно проявятся. Но сейчас это еще больше накалило.
- Ты сейчас о чем это? – на всякий случай уточнил он.
- О твоих методах работы.
- Ты же ничего не знаешь о моих методах работы!
- Узнаю́, в последнее время достаточно, - лениво проговорила Катя. – Если не главредша, то друг Горский.
- Черт! Да он меня на свадьбу пригласил! А Суков мне позвонил, когда я здесь был! Мы только потом Пашку в известность поставили! Катька!
Писарев в ужасе понимал, что оправдывается, и никак не мог сообразить, зачем это делает. Но иначе пока как-то не получилось.
- Ну я так и поняла. Тебя же ко мне тоже привели?
- Я тебе щенок на поводке? – подхватился он с песка.