Закончился флирт вполне закономерно – приглашением вместе поужинать. Болонка вцепилась в его локоть и теперь уже взирала на него, как на свою собственность. Он не особенно возражал. Даже приобнял ее за талию и шептал какую-то чушь на ушко, когда они заходили в ресторан, содержавшийся в гостинице. Но вот, едва они вошли, что-то в нем встрепенулось и заставило оглянуться по сторонам. Точно. Рыжая.
Она сидела за столиком в центре зала в компании атлетически сложенного молодого мужчины. Он что-то увлеченно ей рассказывал. Она не менее увлеченно слушала и улыбалась. А улыбка ее могла растопить все льды Антарктиды.
На ней была юбка кораллового цвета с высоким разрезом и блузка без рукавов с обнаженной спиной на тон светлее, из которых Катерина разве что не выпрыгивала, принимая эффектные позы. Так, чтобы котик мог получше все разглядеть. Впрочем, в котике и без того было определенно заметно согласие на продолжение вечера в самой интимной обстановке. И это было бы хоть некоторым утешением в конце отвратительного дня.
Утро началось с ужасного открытия: бездарно потеряно три дня. Три!
Катерина настолько сердилась, что оставалась в кровати, пропустив завтрак и раздумывая, что же она делает не так. Вывод напрашивался сам собой: она выбрала не тот объект. Если говорить точнее, воспользовалась тем, что оказалось под рукой. И в этом заключалась ошибка. Без труда, как говорится… К обеду решительно поднялась. Чтобы начать поиски заново.
Вероятность встретить какого-нибудь котика в одном из многочисленных мюнхенских замков равнялась почти нулю, и Катерина, здраво рассудив, отправилась в музей BMW. Но и его посетила безрезультатно. Если иметь в виду котиков. После немного погуляла в Олимпийском парке, который в одиночестве навевал лишь тоску, и в расстроенных чувствах вернулась в отель.
Совсем отчаявшись, она спустилась на ужин в ресторан и наконец-то увидела подходящий экземпляр. Экземпляр потягивал коктейль и изучал путеводитель… та-да-да-дам!.. на русском.
Дальнейшее было банально до оскомины. Теперь же, сидя напротив уже почти своего котика, Катерина в очередной раз, для закрепления результата, стрельнула в него глазами, и в зону ее обстрела попал пробирающийся к свободному столику обладатель красивого носа с вцепившейся в его руку какой-то… болонкой.
- Вот сука! – едва слышно процедил сквозь зубы Писарев.
- А? – прошелестела экскурсовод.
- Пошли, говорю!
Они устроились где-то в углу, откуда открывался прекрасный вид на рыжую с кавалером. К ним тут же подлетел весьма расторопный официант и с достоинством короля вручил меню. Отличный повод! Прикрываясь этим самым меню, Писарев внимательно следил за происходящим в центре зала.
Да черта с два это проклятое меню скрывало его тяжелый взгляд!
Ишь! Ценитель элитных пород. Катерина живо представила, как он расчесывает болонке шерстку, цепляет яркие заколочки, горделиво надевает на ее грудь медальки и хвастает перед знакомыми. Самым простым было встать и уйти. Катя что-то кокетливо шепнула котику на ухо, почти касаясь его губами, он в то же мгновение с готовностью вскочил и, подхватив ее под руку, спешно повел к выходу из ресторана.
Едва котик переступил порог Катиного номера, он попытался стать тигром. Скинув пиджак и резким, киношным жестом сорвав с себя футболку, он вцепился в Катерину не менее киношным поцелуем, зашарив руками по ее голой спине. Это стало началом конца.
Ладони потные.
Губы мягкие.
Грудь безволосая.
Светлый образ котика померк.
Катерина вяло поцеловала гостя, высвободилась из его рук и отправила в душ. Сама же забралась в кровать с намерением сделать вид, что спит. Однако котик оказался рыбкой. Он долго плескался в душе, а Катя тем временем уснула по-настоящему.
Писареву же в эту майскую ночь, напротив, решительно не спалось. Болонка потребовала вместо собачьего корма форель в винном соусе и мороженое на десерт. И пришлось Писареву оставаться в этом чертовом ресторане, проклиная все на свете. Распрощавшись с болонкой сразу после ужина и, наконец, прочувствовав в полной мере значение слова «облом», он сделал честную попытку отойти ко сну в совершенно детское время – еще одиннадцати не было. Но, черт подери, в голову лезли отвратительнейшие картинки того, что происходило где-то в этой чертовой гостинице практически под одной с ним крышей.
В конце концов, не выдержал и, намереваясь повторить вчерашний подвиг и надраться до бессознательного состояния (ведь один раз получилось же!), он оделся и отправился в бар. Но в эту ночь его ожидали совсем другие подвиги… Всем известно, миссия простого и хорошего русского парня – спасать мир. Илья Муромец пролежал на печи тридцать лет и три года. Сергей Писарев ушел от него всего-то на четыре года дальше. А спасать мир никогда не поздно.
Из номера в конце коридора к лестнице двигался давешний «котик», волоча за собой сумку для ноутбука, кофр для фотоаппарата, небольшой рюкзак и… стоп! Это был Катькин рюкзак!
Уже через пять минут, пока рыжая спокойно спала в своем номере, гостиница стояла на ушах.