Характерный дзеньк о прибытии лифта на ее этаж раздался почти сразу. Дверь раскрылась. И она наткнулась на самодовольный темно-серый взгляд весьма знакомых глаз.
- И снова здравствуйте, Катерина Дмитриевна! – широко улыбнулся Писарев, внимательно разглядывая ее. По лестнице кубарем скатилась кучка студентов, но, по счастью, вся кучка свернула за угол, в сторону коворкинг-центра. И они снова оказались один на один.
Катерина вздернула подбородок и решительно переступила порог лифта. Резко отвернулась и нажала кнопку нужного ей этажа. Если быть точным – следующего за нужным. Так был устроен лифт, и к отделу кадров приходилось либо подниматься, либо спускаться на один этаж. В зависимости от настроения. Но, видимо, несколькими секундами, которые были необходимы для того, чтобы проехать на этот этаж, Писарев решил воспользоваться на полную катушку. Шагнул к «преподше» и извергнул из неопознанных глубин собственного сознания следующую максиму:
- Я вам говорил, что вы глазами убить можете?
- Я не конспектирую ваши измышления, - ответила она, не оборачиваясь.
- А мне ваши – приходится… Ка-те-рина Дми-триевна, - он уткнулся носом ей в макушку и потянул в себя аромат ее волос. – И пахнете еще лучше, чем смотрите.
- Вы соображаете… - продолжение фразы она оформила в отчаянные движения головой.
- Неа, - довольно протянул Писарь. – Стой, не дергайся.
- Псих! – выдохнула она и отпрыгнула… на несколько сантиметров. Бо́льшим кабина лифта не располагала. И в это самое мгновение прозвучал очередной кайфоломный писк. Двери торжественно открылись, представив следующему этажу на обозрение забившегося в угол доцента кафедры английского языка и литературы и замершего перед атакой бородатого тридцатипятилетнего студента-«персоведа».
- Тебе тут выходить? – хрипло выдохнул Писарь, глядя на пустой коридор – видимо, вызвавший лифт страждущий отчаялся ждать и свалил пешкарусом.
- Ннннет… - раздался потусторонний звук.
- Тогда поехали дальше, - он шандарахнул по кнопкам – куда-то на самый верх пятнадцатиэтажного корпуса лингвистического университета. Дверь плавно закрылась. И Писарев снова повернулся к Нарышкиной. – Последний раз спрашиваю. Зачет отмените?
- И не подумаю!
- Вы понимаете, чем вам это грозит?
- А вы? – насмешливо поинтересовалась Катерина.
- А я… - он практически облизнулся. И в мгновение оказался в одном углу с ней, низко наклонился к ее уху, сдул в сторону рыжий локон и прошептал: - А я с ума от вас схожу.
- Оно и видно!
- Но вам же это нравится.
- Не льстите себе.
- Я всего лишь наблюдаю вашу реакцию, - еще тише мурлыкнул Писарев ей на ухо, и его ладонь легко легла на ее талию, где задержалась совсем ненадолго, продолжив путешествие вверх по блузке – прикоснувшись к животу и ребрам. И замерла у основания груди, там, где под тканью начиналось кружево бюстгальтера. – Сейчас… нравится?
- Нравится…
- Вот!
- Вам!
- Да я вообще в восторге! – его ладонь скользнула еще выше, добравшись до пуговиц блузки. И указательный и средний пальцы умудрились пробраться внутрь, пощекотав кожу. – Отменяйте к чертям зачет!
- И лишить себя удовольствия влепить вам двойку?
- И доставить себе удовольствие прямо сейчас. Поехали отсюда, а? – он резко отодвинул кружево и чуть сжал пальцами сосок. Видимо, в качестве стимула для принятия скорейшего решения.
Едва уловимым движением она обернулась в его руках вокруг себя и оказалась с ним лицом к лицу. Приблизила губы к его уху и проговорила рвано и хрипло:
- Если из-за тебя меня уволят – ты вообще забудешь, что такое удовольствие.
- За роман со студентом? Я совершеннолетний, Катерина Дмитриевна, и готов взять вину на себя. Если меня… - он наклонился ниже и в самые ее губы прошептал: - … если меня отчислят, расстроитесь?
Она уперлась руками ему в грудь и оттолкнулась от него, ничего не говоря. Но сделала это совершенно зря, потому что теперь его лапища оказались у нее под юбкой, пробираясь к ягодицам.
- То есть по-хорошему не хотим?
- Прекрати сейчас же! – взвизгнула она и принялась усиленно отряхивать его руки с собственного тела.
- Что? Завелась, да? – хохотнул он.
- Меня не заводят двоечники и лентяи!
- Врете вы все, Катерина Дмитриевна.
Последнее прозвучало бы довольно обиженно, если бы не сверкающий взгляд из-под полуопущенных смоляных ресниц. Мгновение, и она уже ощущала его губы на своих в настойчивом и одновременно дразнящем поцелуе. Его язык скользнул по ее коже, коснулся вершинок губ, ложбинки между ними, ниже, заставляя рот раскрыться, в то время как его пальцы теперь уже мягко гладили шею.
Все закончилось в одну секунду.
Очередной звуковой сигнал лифта. И Писарев оказался на другом конце маленького пространства внутри кабинки. Дверь раскрылась.
Катерина выдохнула и выскочила в коридор, на ходу застегивая пиджак. Тридцатипятилетний второкурсник тяжело задышал. И нажал на кнопку первого этажа – будто бы снова включаясь в реальность.
10:52