- Я понял, выбирать тебе трудно. Давай еще хоть каких гренок. А то тебя развезет.
- Не развезет, я домой пойду, - она поднялась. – Деньги завтра занесу, или когда там у тебя рабочий день…
- Прекращай, - отмахнулся Писарев. – Я же сказал – угощаю. От одного ужина – точно не обеднел.
- Станешь угощать всех подряд – по миру пойдешь, - проговорила Катька, протуливаясь между соседним столиком и стулом, на котором сидел Писарев. Он повернул к ней голову. И вдруг, сам того от себя не ожидая, ухватил маленькую ладошку. Когда-то ладони у них были по размеру одинаковые, когда их водили в столовку и строили парами. Писарев ходил с Нарышкиной. Сидел с Нарышкиной. Любил Нарышкину. Вот и сейчас – так просто – ухватил. Рефлекс, что ли?
- Не так уж часто я и угощаю, - выдохнул он. – Имею право, а?
- Имеешь. Я домой хочу.
- Ну да… пока, - его пальцы оторвались от ее, и он махнул ей клешней. – До новых встреч!
… за двадцать один день до будущего
Глядя на полный бокал, жидкость в котором играла благородным рубиновым цветом, Катерина Нарышкина размышляла о тщетности своего бытия в общем и необходимости свадьбы в частности.
И чем больше она размышляла, тем сильнее понимала, что не только запланированное бракосочетание – затея более чем глупая, но даже совместное проживание с Глотовым далее нецелесообразно. И ответа на вопрос – нахрена это чужеродное тело она впустила в свою квартиру – Катерина не находила.
Справедливости ради, стоит отметить, что случилось это как-то само собой. Правда пришлось отдать любимого кота родителям – у Глотова была аллергия. Впрочем, у Глотова еще много чего было – принципов и убеждений, мало согласующихся с принципами и убеждениями Катьки. Так и существовали. Катька искала компромиссы, а Глотов сломя голову кидался навстречу новому заказу.
И ведь она его даже не любила ни разу. Так, подвернулся под руку. Не урод, не дворник. Пару раз цветы дарил. А на новый год приволок ортопедическую подушку. Сказал, полезно. Правда, спал на ней сам.
Катерина ухватила бокал и сделала несколько больших глотков. В голове сразу потеплело, а на лице расплылась улыбка.
А зачем ей, собственно, любовь-то понадобилась? Любовь – сказка для младшей школы! Когда сначала пишут дурацкие сочинения, а потом нифига не сбираются исполнять собственные намерения. Да и какая разница, какой мужик под боком? Все они одинаковые. Все – предатели. Даже коты. Барсичек – первое тому доказательство!
Унылый и в меру ленивый ход ее мыслей был прерван неожиданным звонком в дверь. Кто этот пришелец через дверь определить не представлялось возможным. Точно не Лизка – та валялась с соплями и ржала в трубку, что не иначе тотсамыйвирус ее все-таки скосил. Родители зависли где-то в Тунисе. А чертов Глотов торчал за океаном. Соответственно, вопрос задачи, кто бы это мог быть – не решен. Не охранник же из супермаркета!
Она поплелась открывать и к некоторому удивлению обнаружила за дверью все-таки Глотова, торчавшего вовсе не за океаном, а на ее пороге.
- У тебя ж ключ есть, - буркнула Катька с крайне неопределенной интонацией в голосе.
- Руки заняты! – провозгласил тот и протянул означенные части тела перед собой. В одной была круглая коробка с тортом «Золотой ключик», в другой – бутылка полусладкого. Глотов сунулся через порог и потянулся к Катерине за поцелуем в щечку.
- Мило, - кивнула она и увернулась от поцелуя.
- Катюшик, я соскучился! – объявил он с таким видом, будто бы это должно было стать для нее величайшей радостью на земле – снизошел, дескать! – Прилетел и сразу к тебе!
Он сунул ей коробку из кондитерки, схватился за чемодан, печально стоявший за его спиной. И прошествовал в Катину прихожую.
- По торту своему любимому ты соскучился, - не проникнувшись торжественностью момента, отозвалась Нарышкина, притулила картонку на банкетку и спетляла в комнату.
Глотов, кажется, большого значения ее возмущению не придал. Чемодан был благополучно протащен через порог. Сожитель ломанулся в ванную.
- Катька, у нас новый кран? – донеслось до Нарышкиной через мгновение. – Чем старый не угодил?
- Протекать начал, - съязвила Катерина где-то в глубине квартиры.
- А-а-а! – и зашумела вода. – А дезинфектор для рук у нас есть?