Писарев в очередной раз ошарашенно глянул на нарядную высотку, потом перевел взгляд на Катерину. Судя по всему, по-прежнему прозревал. Молча вздохнул, поежился на холоде и продолжил их шествие по парковке до глянцево-черного Ауди ТТ, одиноко ожидавшего своего хозяина. Так вышло, что на «работу» Писарь сегодня опаздывал и было совсем не до общественного транспорта.
На ходу достал из кармана ключ и пиликнул замком. Открыл дверцу со стороны штурмана и проговорил:
- Садись, сейчас печку включу. Осталось только сопли лечить.
Катька в ответ лишь удивленно похлопала ресницами, разглядывая автомобиль и прямо физически чувствуя, как скрипят шестеренки в ее мозгу.
- Ну чего ты? – донеслось до нее сквозь скрип. – Тапки промокнут.
- Она точно твоя? – спросила Катерина.
- Тебе документы показать?
- Лучше свои. Ты кто?
- Серёжа, охранник супермаркета, - рассердился Писарь. И рассердился так, что даже проглотил обе буквы «р» в слове «супермаркет», чего с ним не случалось уже довольно давно. Примерно с тех пор, как у него за неделю до защиты дипломной работы сдох компьютер со всеми материалами и презентацией. – Поехали, а!
Катерина перевела взгляд с машины на ее хозяина и упрямо возразила:
- Куда?
- Ко мне. Я, по-твоему, чем дверь взламывать буду? Пальцем?
- Может, спасателей вызвать?
- Вывернут всё до мяса. Лучше сам.
Катька кивнула и, наконец, уселась в автомобиль, запахнувшись посильнее в Сережину куртку и сунув нос в шарф. Вид ее чем дальше, тем больше становился озадаченным. Так называемый «охранник» устроился за рулем и торопливо завел машину. Ехали молча. Проносились между домов, в которых горели совсем не праздничные окна. Проносились между других машин, которые мчались куда-то каждая в свою сторону. И рассекали холодный влажный воздух самого странного марта в жизни обоих. А потом оказались в тишине опустевшего двора совсем другой высотки совсем на другом конце одного и того же города. Время, которое застыло в их машине, тогда как за окнами что-то происходило всю их дорогу, сейчас замерло и снаружи. Потому что вокруг ничего не было. И никого. Даже ветер перестал гудеть среди деревьев, нарядно высаженных вокруг дома «зеленой зоной».
Сергей обернулся к Кате.
- Пойдем? – охрипшим голосом спросил он.
- Ты кто? – раздалось в ответ, тихо и неуверенно.
Всю их дорогу Катерина отчаянно пыталась собрать в единое целое крупицы, на которые распадалось осознание происходящего. И ей все больше казалось, что она попала в какую-то странную реальность, в которой перемешались воспоминания из очень далекого прошлого и неожиданно накатившее волной настоящее.
Это же самое настоящее, сейчас глядевшее на нее с каким-то смущением, идущим из самой глубины светлых-светлых серых глаз, разомкнуло рот и еще тише, чем говорила она, сказало:
- Кать… понимаешь… я не на'очно… Я…
И вместо дальнейших объяснений «добряк-охранник» подался всем телом к ней, и на ее губы легли его – мягкие и чуть прохладные.
Ни черта она не понимала. Когда широко распахнула глаза, вглядываясь в его. Когда ответила на его поцелуй. Когда в ее голове вспыхивали догадки, которым она не верила.
Потому что так не бывает.
- Так не бывает! – пробормотала Катя, отстранившись.
- Я тоже думал, что не бывает, - проговорил Писарев, очень внимательно наблюдая за ее реакцией. – Откуда ж мне было знать, что бывает, Нарышкина?
- Почему сразу не сказал? – вспыхнула Катерина. – Я думала, мне кажется. Ты просто похож. Дурак!
И в подтверждение собственного умозаключения она ударила его кулаком по плечу.
Писарев совсем и не огорчился. Только расплылся в улыбке да развел руками:
- Ну дурак! Я тебя по твоему району искал, между прочим. И вообще...
- И вообще – какого черта ты делаешь в охранниках!
- А по-твоему, я чего? Охранником не могу, что ли?
- Не можешь! – авторитетно заявила Катька. – Не должен. Кто угодно, только не ты.
- А чего плохого-то? Я уже почти два месяца как! И нормально! Бизнес, правда, страдает, но то фигня.
- Чё? – опешила Катерина.