Необычное кофепитие
Кофе по-баварски! Изысканный десерт, придуманный где-то в этих краях, простой в приготовлении, но самое главное – кофе, который можно есть, а не пить. Ну разве не восхитительно? А еще с шоколадом, взбитыми сливками и орехами!
Еще большее удовольствие – смотреть на восторженное личико самой рыжей женщины в совсем маленькой, на четыре столика, кофейне. И, пожалуй, самой рыжей во всей Баварии. А уж когда она начинала жмуриться от удовольствия, отправляя в рот очередную ложку кофе, ему отчаянно хотелось отнять у нее эту ложку и кормить самостоятельно, требуя за каждый кусочек поцелуя. Потому что у самой рыжей женщины – самые сладкие губы. Тоже изысканный десерт. Волнующий, характерный, индивидуальный. Вызывающий томление и нежность там, где их, кажется, никогда в жизни не было. Странные чувства, способности на которые он в себе даже не подозревал. И почему-то был уверен еще и в том, что вот только эта самая рыжая женщина, о которой он теперь всегда будет вспоминать за чашкой кофе и которую вряд ли забудет, как невозможно забыть о волнующем приключении, и есть та единственная, кто могла бы этот странный клубок чувств в нем разбудить….
«Так дело не пойдет!» - это была первая отчетливая мысль, которая посетила голову Писарева в момент пробуждения, когда солнечный луч скользнул по его глазам. Дело, черт подери, действительно не пойдет, потому что за все четыре дня своего пребывания в Мюнхене он только и занимался тем, что выходил из себя или выводил из себя Катю. Причем совершенно непонятно, по какой причине. Она приехала в Баварию, чтобы отдохнуть и оторваться, как и он. Его дома ждет любимая, но так заколебавшая его работа, заботы маменьки и какой-то неведомый синий чулок с кафедры географии отцовского универа. Катю… да мало ли, что ждет ее! Может, там муж к ее приезду пироги печет!
Писарев снова рассердился и повернулся на другой бок. На другом боку в голове вспышкой промелькнуло новое открытие. Она, оказывается, уже для него не просто рыжая, а Катя. Может быть, даже Катенька, если задуматься, но задумываться было нельзя. Это всего лишь курортный… Ну даже не роман. А… черт его знает, что такое!
Да и потом! Какая же она «Катенька» после вчерашнего почти секса в туалете ресторана?
Вот тут-то Писарев шумно выдохнул. Сам же спровоцировал! Обидел женщину. Женщина выпустила коготки – причем во всех смыслах. А дальше что? Она всю жизнь будет вспоминать идиота, едва не поимевшего ее в туалете?
«А не слишком ли большого ты о себе мнения, мм?» – ехидно прозвучало в его голове голосом Кати.
И тогда он подорвался с кровати и обреченно проследовал в душ.
Во время завтрака каждый раз оглядывался на дверь, надеясь, что Катерина тоже придет. Но ее так и не было. Потом пошел к ее номеру, даже постучал. Никто не ответил. Постояв для верности еще пару минут под дверью, всерьез размышляя над тем, что она просто не хочет открывать, он снова вздохнул и, рискуя прослыть однообразным и лишенным фантазии, все-таки отправился на Терезин луг. В надежде, что точно так же однообразна и напрочь лишена фантазии Катя.
Сказать, что она искала его здесь и ожидала увидеть – было бы обыкновенно соврать. Но то, что Сергей все же оказался на фестивале, совсем ее не удивило. Потому что только так и могло быть. И только сегодня. Накануне отъезда.