Пояснение было явно сочинено на ходу. Но ей-богу, не говорить же ему, что слонялся под домом модистки, которая нынче даже не взглянула в его сторону.
- Либо вы, либо князь путаетесь в придумках, Сергей Сергеевич, – усмехнулась княжна. – Но за то, что вы оказались здесь так вовремя, прощу вас на этот раз.
- Быть может, вы представите меня, - пропустив мимо ушей все сказанное Натали, попросил Писарев, теперь внимательно глядя на Катю. Не желавшая его замечать, она была совершенно очаровательна.
- Катерина Дмитриевна, позвольте рекомендовать вам. Штабс-капитан Писарев Сергей Сергеевич, - светским тоном проговорила Репнина. – Большой друг моего брата.
- К вашим услугам, мадемуазель, - добавил он, снова, как на Графской, прищелкнув каблуками. – Ну вот мы и представлены.
Пассаж шестой. Флоксы, белка, поцелуй
«Этот теплый солнечный день обязательно должен быть прекрасным».
Как прекрасен октябрь у моря.
В вышитом сутажом легком светлом жакете, подчеркивавшем тонкую девичью талию, и в бархатной юбке цианового цвета Катя была невероятно хороша. И знала это.
Едва проснувшись, вот уж который день подряд на своем подоконнике она обнаружила букетик цветов и вновь подивилась, отчего ночью молчал Пират. Не хотела думать, но и не думать не могла – ей настойчиво вспоминалось об утренних подарках, пока она бродила у моря, вдыхая соленый воздух и подставляя лицо мягкому бризу.
Утренние прогулки были обязательны. Иначе трудно выдержать целый день за иглой.
В самых радужных мыслях мадемуазель Нарышкина возвращалась домой, когда на углу своей улицы неожиданно заметила высокую фигуру, смущавшую ее ровно столь же, сколь и ежедневные сюрпризы на окне. Там, на углу, цветочницы с большими корзинами весело зазывали прохожих. Здесь всегда шумно бывало среди дня. И еще более шумно к вечеру. Штабс-капитан Писарев стоял возле одной из торговок и вертел в руках два небольших букета. Первый состоял из солнечных хризантем, второй – из лиловых флоксов. Вид его при этом был потешно сосредоточенным.
Улыбка Кати сделалась вымученной, как если бы это тучи сокрыли солнце. Она задумалась ненадолго и, сочтя проходящего мимо дородного господина купеческого вида ниспосланным ей спасением, спряталась за его спиной в надежде прошмыгнуть в ворота собственного дома.
Но и здесь не тут-то было!
В это самое время к домику, где она жила вместе с отцом, жизнерадостно стуча тростью по мостовой, направлялся титулярный советник Шишкин. Фигура малопримечательная, но все же весьма значимая в нашем повествовании. Зажмурившись и звонко выдохнув от такого невезения, расстроенная модистка за широкой спиной купчины миновала дом, в воротах которого скрылся Кирилл Матвеевич, и предстала перед штабс-капитаном с самым печальным выражением лица.
- Катерина Дмитриевна! Какая удача! – раздался глубокий голос Писарева. С широкой улыбкой на устах и лиловыми флоксами в руках он сделал шаг по направлению к ней. – Я как раз размышлял о том, чтобы навестить вас и вашего батюшку. Оказывается, они вместе с моим отцом были под Эриванью! Тот, как узнал, так отписал мне всенепременно расспросить, в каком полку служил Дмитрий Николаевич.
- Жаль разочаровывать вас, штабс-капитан, но папеньки нынче нет, - уныло пробормотала Катя. Она так злилась на господина Шишкина, вздумавшего заглянуть в гости именно теперь, что совсем не обращала внимания на откровенные выдумки этого несносного человека. Еще не хватало общего чаепития: отец, Кирилл Матвеевич и Писарев! Она мысленно застонала.
- Как жаль, как жаль, - совершенно не огорчился Сергей Сергеевич и протянул ей флоксы. – В таком случае не откажите мне хотя бы в прогулке, мадемуазель. Иначе этот день станет совершенно безрадостным.
- Он и без того совершенно безрадостный, - вздохнула Катя, принимая цветы, и добавила совсем тихо: – Ежели уж прогулка с вами становится предпочтительнее возвращения домой.
Пропустив последнюю фразу мимо ушей, Писарев снова улыбнулся и подставил ей локоть.
- Что ж, поглядим, быть может, мне удастся его хоть немного скрасить. Нет ничего разумного в том, чтобы хорошенькая девушка грустила.