Катя вежливо улыбнулась улыбкой воспитанной барышни, устроила ладошку у него на локте и молча пошла рядом. Неспешно и чинно они направились по мостовой прочь от дома Нарышкиных в сторону небольшого сквера неподалеку. Деревья там начали желтеть. И развеселые белки радостно носились среди листвы – как по стволам, так и по земле. Под ногами то и дело попадались орехи с каштанами. И штабс-капитан озорно раскидывал их носками сапог. Болтал преимущественно он, пытаясь нащупать, как подступиться к мадемуазель Нарышкиной.
- Это вы цветы по утрам приносите? – неожиданно спросила Катя.
Высвободив руку, она достала из кисета колотую лещину, подошла к невысокой сосне и протянула лакомство к стволу с растрескавшейся корой. Через мгновение на Катиной ладони уже сидела белка, громко хрустя орехом. Некоторое время Писарев, как завороженный, наблюдал за ней, не в силах отвести взгляда от ее тонкого профиля. Потом разлепил губы и тихо сказал:
- Если быть точным – ночью. Вы ее приручили? Отчего она не боится?
- Она всего лишь сластена, - ласково улыбнулась Катя. – Сластену приручить не трудно. А вам должно быть стыдно, Сергей Сергеевич!
- Отчего же? Неужели вам это неприятно?
- Папенька давно думает, что наш Пират совсем старый и по ночам спит.
- Ваш Пират по ночам ест. Мы с ним подружились.
- Наш Пират не любит таких, как вы! – весело рассмеялась Катя, отчего белка вскинулась и резво умчалась к самой верхушке сосны.
- Откуда вы знаете, какой я?
- А разве вы скрываетесь? – спросила девушка, отряхивая от крошек перчатку. – И ежели даже ваше нахальство – самоуверенная маска, вы непритворно в ней щеголяете.
- Как и вы в своей – с этим высоко поднятым носиком. Но вам она, право, к лицу. Впрочем, я не знаю, что может быть вам не к лицу.
- Шляпка ванильного цвета, - решительно ответила Катя и сама взяла своего кавалера под руку.
Его же свободная рука в перчатке незамедлительно легла на ее ладонь. И они пошли дальше. Сквер, в отличие от мостовой, был немноголюден в это время. Умиротворение продолжали нарушать лишь белки. Да несколько дам у одной из скамеек неодобрительно наблюдали за штабс-капитаном и мадемуазель Нарышкиной. Впрочем, чего ожидать от модистки? Пройдя мимо них, Писарев и Катя скрылись за поворотом, и никого вокруг вовсе не стало.
- Так что же? – наконец проговорил он. – Вы позволите мне нанести вам официальный визит? Теперь мы представлены. Некоторым образом я обеспечиваю пропитание вашей собаки. К тому же знаю подробность о шляпке ванильного цвета. На мой взгляд, вы могли бы немного смягчиться.
Катя подняла на него глаза, и щеки ее покрылись нежным румянцем.
- Вам мало в городе знакомств? Тоскуете без визитов? – шутливо поинтересовалась она, скрывая смущение.
- Позволите мне откровенность?
Она отвела взгляд и кивнула.
- Тоскую без вас.
Она так и замерла, продолжая молчать и не находя нужных слов. Едва ли не впервые в жизни Катерина растерялась, с удивлением понимая, что ей приятны знаки внимания, которые оказывает Писарев. Так ничего и не придумав, она сжала тонкими пальцами плотную шерсть форменного сюртука.
- Вы очень нравитесь мне, Катя, - наконец, сказал он.
- Я вам не верю, Сергей Сергеевич. О вас столько всего говорят, - прошелестела она в ответ и смутилась еще сильнее.
- И будут говорить еще больше, когда я стану ходить в ваш дом. А я стану, - негромко рассмеялся штабс-капитан, но, резко оборвав свой смех, внимательно посмотрел в ее восхитительные глаза. И, ведомый порывом, которого сдержать не мог, вопреки собственному решению быть осторожным в каждом действии, склонился к ней и легко провел губами по ее губам. Катя удивленно распахнула глаза, негромко охнула и положила руки ему на грудь. А губы ее задрожали в ответ его мимолетному поцелую. Писарев прижал ее к себе, скользнув ладонями по спине. И тут же отпустил, отступив на шаг. Серый его взгляд сделался теплым и нежным.
- Кроме белок, здесь могут быть и другие зрители, - чуть слышно прошептал штабс-капитан.
Катя сделалась совсем пунцовой.
- Я, верно, не знаю, какой вы…
- Узнаете, - подмигнул он ей и снова подставил локоть.