Грохотом засова выводной возвещает утро нового дня.
– Подъем!– орет он так, словно ему велено разбудить спящую красавицу.– Что снилось на новом месте, декабрист?
– Снилось, что тебя домой отправили.
– Да ну?!
– Сказали, что придуркам в армии нечего делать.
– Ты, остряк! Поговори у меня!
Войдя в столовую. Кеша убеждается, что гауптвахта, будь она на хозрасчете, вылетела бы в трубу. Арестованных-то всего трое. Да и те, судя по их благопристойным физиономиям, попали сюда случайно. Кеша , понятно, тоже случайный здесь гость, и вообше Князь начинает себя уважать. А как же не уважать, если для тебя выстроили эти белокаменные хоромы, обнесли их высоким тесовым забором и приставили обслуживающий персонал, который количественно превосходит число «клиентов».
После завтрака «клиенты» строятся во дворе в куцую шеренгу и выжидающе смотрят на тонкого длинного ефрейтора по фамилии Трапезников. У него девичье лицо и нежный, как у кисейной барышни, голосок. Почти на каждой фразе он пускает петушка. Закрой глаза – точно девица.
– Ваша задача, товарищи, за три дня вырыть траншею для водопровода,– говорит ефрейтор, растягивая слова.
– Мой вам прэфэт!– возмущается Кеша .– Мы арестованные, чего это мы будем копать?
– Будьте добры не перебивать,– воркует Трапезников.– Траншея имеет исключительно важное значение для гарнизонной столовой.
– Мы ж арестованные!– не унимается Князь.
– Простите, я же просил не перебивать,– терпеливо замечает ефрейтор и почему-то краснеет.– Просьба отнестись к заданию серьезно. Прошу,– указывает он на калитку в заборе и добавляет:– Шагом марш!
Что ж это за санаторий, если здесь нужно работать?
Траншею уже начинали копать. Но предшественникам, видно, накинули не больше суток, потому что вырыто каких-то десять метров. Остальные пятьдесят – на совести Князя и его сподвижников.
– Ефрейтор, когда экскаватор пришлют?– спрашивает Кеша , выбирая себе лопату полегче.
– Экскаватора не будет,– серьезно отвечает тот.– Копать нужно вручную.
Да, служба на «губе» не располагает к юмору.
Не успевает Кеша натереть первую мозоль, как на щеку падает первая капля. Дождя только не хватало.
– Ефрейтор!– кричит Кеша .– Где наши зонтики?
Но тот не считает нужным отвечать на явно несуразные вопросы. А дождь такой, что и на дождь не похож, скорее это передержанный туман. И мокро, и уходить нельзя – ефрейтор не пущает. Кеша задирает голову и видит над гарнизоном огромное мокрое одеяло. Оно натянуто так низко, что при желании в него можно ткнуть лопатой. Кеша не делает этого только из боязни вызвать сверху поток холодной воды.
Парни орудуют поочередно то киркой, то лопатой. Кеша больше предпочитает лопату. Уж больно вихлявое орудие эта кирка. Даже странно, почему ее производят на свет. Все норовит воткнуться не туда, куда метишь, а непременно в ногу. Коварное орудие. Но, вопреки ухищрениям кирки, траншея все же двигается по направлению к столовой.
– Ефрейтор!– кричит Кеша .– Тащи бинт!
Это означает, что Кеша украсил свои ладони четвертой водяной мозолью. Трапезников послушно приносит бинт, зябко поеживается и снова уходит под навес ближайшего строения. Ефрейтору жуть как хочется помахать лопатой, согреться. Но кто тогда будет часовым?
Минут через пять, близоруко посмотрев в сторону траншеи, ефрейтор видит такую картину. В двух местах из траншеи вылетает земля, а посередке вьется сигаретный дымок.
– Кяселев!– кричит часовой.– Вам запрещено курить, вы арестованный!
Из траншеи показывается свирепое Кешино лицо. Оно беззвучно шевелит губами – должно быть, перебирает запас подходящих слов. Замучил ефрейтор!
– Киселев, где вы взяли сигареты?– не унимается ефрейтор.
– Выкопал, еш-клешь!
– Учтите, это для гарнизонной столовой!
Выпрыгнув из траншеи и став в театральную позу, Кеша подражает Трапезникову:
– Арестованные, будьте добры, равняйтесь! Смирно, пожалуйста! Прошу вас, шагом марш!
Великолепные голоса у этих парней, когда они хохочут на свежем воздухе! А ефрейтор поджимает губы:
– Не смешно, Киселев. Глупо даже...
23.
Траншея мучительно медленно подкрадывается к столовой. Если бы так крался вор, он умер бы с голоду на полпути. Но Князю и его товарищам голодная смерть не грозит, ефрейтор исправно водит их на обед.
Кеша не натирает больше мозолей только потому, что там, где они могли появиться, они уже появились, а больше места нет. И что за мерзкая штука – мозоль! Чем больше она тебя мучает, тем любовное ты за ней ухаживаешь.
Осмотрев свои истертые руки. Князь устало вылезает из траншеи и идет к ефрейтору на перевязку. Парням перевязка не нужна, они каким-то необъяснимым образом обходятся без мозолей. Возвращаясь в траншею. Кеша замечает в стороне крепкую, совсем еще новую веревку. И его осеняет. Подобрав веревку, он бежит к траншее.
– Девочки, блестящая идея!– кричит он и, выдернув из траншеи самую большую лопату, именуемую «стахановкой», привязывает веревку у самого основания ручки.– Усекли?
Конечно, они усекли! Один из землекопов берет лопату и под Кешину команду «начи-най!» вонзает ее в разрыхленный грунт. Кеша тянет за веревку, и лопата взлетает с удивительной легкостью и быстротой. Раз – два! Раз – два! До чего же приятная работа – копать траншеи к солдатским столовым! Раз-два! Даже Трапезников оценивает механизм:
– Киселев, да вы изобретатель!
– Молчи, сам знаю!– весело отзывается Князь, выдергивая из траншеи очередную порцию земли.
– Витька, хватит, дай мне!– берется за лопату другой землекоп. Забирать у Князя веревку он не смеет. Кеша честно заслужил право быть бессменным дергальшиком, это все понимают.
Князь бросает быстрый взгляд на ефрейтора, и ему становится жалко своего часового. Кому не хочется подергать за веревку! А тут стой истуканом. Вид у ефрейтора такой, что он вот-вот попросит подергать. И еще Кеша краем глаза замечает на дороге ярко-красное пятнышко. При более внимательном рассмотрении этим пятнышком оказывается девичья фигура, движущаяся по гарнизонной дороге к офицерским домам.
Раз-два! Раз-два! Из траншеи вылетают веселые комья. Любопытный ефрейтор лезет прямо под лопату. Лезь, лезь, наешься земли, не будешь рот растворять. Раз – два! Фигурка все ближе. А ефрейтор-таки получает свою порцию глины и, отплевываясь, отходит в сторону.