Сева, переставая чесаться, негодующе:
— Звери, а не люди! Ты посмотри, что делают. Он же и так ста-рик, зачем же вешать? Нельзя подождать что ли, пока сам на небо отправится?!
Читает титры. Бывший диктатор Ирака Саддам Хуссейн казнен там-то и тогда-то… мировая общественность взбудоражена поспеш-ным решением нынешних властей Ирака!
Сева:
— А я что говорю? Это несправедливо и, без базара, в натуре! — Орет на всю квартиру, — Сволочи! как не стыдно, убью!
Кидает в телевизор чесалку. После молотит по экрану лапками в припадке гнева.
Арнольд (крыса) из коридора, вылезая из своего ящика: — Севастьян, чего опять орешь-то? или забыл, что я в это время
отдыхаю! Сева:
— Да пошел ты… Тут человека убивают, а я, что терпеть должен?! Арнольд, уже заинтересованно:
— А кого?
62
Сева:
— Какого-то Хуссейна старого! Арнольд:
— Неужто Саадама все-таки казнили?! Сева:
— Ага, только что! Арнольд:
— О, бля, самое интересное-то япроспал! Не, меньше пить ижрать надо, а то вечно в сон клонит.
Севастьян, если будет еще что-нибудь стоящее, буди, не стесняйся! Снова забирается в ящик и продолжает спать, как ни в чем не бы-
вало!
Тима с кухни:
— Братик, чего горланишь-то? Обожди, скоро буду, уже почти за-кончил!
Делает несколько завершающих мазков, потом, откладывая кисти, любуется проделанной работой. На картине накалякано нечто вроде квадрата Малевича, только больше смахивает на трапецию.
Моет руки и идет в комнату. Тима:
— Чего опять?
Замечает на полу, брошенную в сердцах Севкой щетку-чесалку: — Так-так, значит, своим добром пользоваться не хочешь,
все на чужое заришься?!
Поднимает чесалку, рассматривает:
— Ох, скотина, сколько волосни нанизал-то! Чистит щетку.
— Ладно, говори уж!
Севка, смущенный тем, что плохо обращался с имуществом брата: — Да я и не орал вовсе. Обидно просто было.
Тима: — А с чего? Сева:
— Так это, казнили все-таки Хуссейна! Тима:
— Во, блин! А чо, и, правда, показывали как?! Сева:
— Показывать-то показывали, но как-то не очень. Съемка, видать, любительская!
Тима:
— И как он, не испугался?
63
Сева:
— Не, вел себя геройски! Тима:
— Молодец! А все же жалко. Сева:
— Не то слово!
Плачет. Затем уже и Тима за компанию. Сева сквозь слезы:
— Это все американцы! Заставили, небось! Тима, вытирая слезы и беря себя в руки:
— А то как же. Ох, не люблю я эту Америку, лучше бы ее не было вовсе!
Сева, наконец, кончив плакать, торжественно: — Я решил протестовать против произвола! Тима:
— А как?
Сева:
— Ты напишешь плакать с каким-нибудь лозунгом, а я буду с ним гулять ходить!
Тима разочарованно: — Ну, этого, брат, мало! Сева обиженно:
— А что мы еще можем?! Тима:
— Ну, не знаю, надо подумать, да и вообще, такие дела с наскока не делаются!
Ближе к вечеру сидят втроем за столом, пьют, едят, а заодно и де-лятся впечатлениями.
Арнольд:
— Ребята вы правы, нехорошо они с Хуссейном поступили, да и американцев, тоже проучить надо! Сева:
— А я о чем толкую! Тима:
— Тогда, мальчики, нужно начинать с их консульства на Фур-штадтской, там, в соседнем доме, папин друг живет! Можно попро-бовать через него. Я поговорю с папой об этом. Арнольд:
— Нечего людей в такие дела завлекать, ненадежные они! Сева и Тима одновременно:
— Не, папе нашему можно доверять! Арнольд ехидно:
— Ну-ну, запамятовали что ли, как он вас с гранатой надул? Тима:
64
— А ведь было дело, верно. Сева, вздыхая:
— А я ему так верил! Арнольд перебивая:
— Братва, я, кажется, придумал! Давайте поступим так же, как тогда в магазине. Сева:
— А где же ты здесь, такую шоблу наберешь? Арнольд:
— Баба моя поможет, у неё связи.
Берет сотовый, идет в ванную и звонит оттуда жене в подвал. Дол-го о чем-то беседуют, а про что, даже Тимке, и то, не слышно. Затем возвращается обратно.
— Ребята, все на мази, она договорится. Кстати, можем и без вас обойтись.
Тима: — Как это?! Арнольд:
— Так, мы сами все сделаем. Чего вам-то, зря болтаться? Сева:
— Но мы тоже ведь возмущены. Арнольд:
— А мы и за вас отомстим. Тима и Сева скопом: — А как мы узнаем?! Арнольд:
— Так по телевизору в новостях объявят! — А когда?
Арнольд:
— А чего тянуть-то, послезавтра, в утренних и услышите. По-слезавтра утром.