* — (Здравствуйте, дорогие товарищи).
— Как насчет пивка? — эту фразу я сказал уже по-русски и для пущей уверенности протянул им бутылки пива.
Мы выпили.
— Саломат бошет!* — пришло мне в голову.
* — (Ваше здоровье!).
Надо же! Не думал, что еще что-то помню со школьных уроков таджикского языка.
Выпив пива, парни потеснились, и мне тоже нашлось место на этой нижней боковой полке у туалета без двери. В туалет ходили часто. Когда туалет посещала девушка или женщина, кто-то из мужчин становился спиной к туалету, а мы отворачивались и всем видом показывали, что нам эти виды и звуки совершенно не интересны.
— Ман ба Душанбе рафтам*, — снова заговорил я.
* — (Я в Душанбе еду).
Пусть эта фраза звучала почти, как «Вы тоже летите этим самолетом?», но она все же внесла свою лепту в налаживание отношений между мной и парнями. Они сказали, как их зовут, я тоже назвался.
Оказалась, что они ездили провожать своего друга, которому очень повезло, и он по комсомольской путевке уехал работать куда-то в Сибирь. Я поинтересовался, почему это считается везением. После этого на меня обрушилась масса информации. Комсомольская путевка давала многое: бесплатный проезд до места работы, гарантии поселения в общежитие и получения работы, а главное — контроль со стороны местной комсомольской организации за тем, чтобы у приехавшего было все хорошо.
Зачем эти парни ездили провожать своего товарища, я так и не понял. На билеты они потратили все свои деньги и теперь сидели в буквальном смысле голодные. Я достал из рюкзака буханку хлеба и сыр. Разделил на всех. Поели. Парни стали рассказывать мне о своих каких-то делах. Я мало что понял. Хотелось спать.
— Ман монда шудам*, — сказал я, и парни уступили мне место на верхней полке, где мне удалось полежать пару часов. Потом это место занял другой счастливчик.
* — (Я устал).
Наступила ночь. Вагон затих. В Ташкенте к составу присоединили тепловоз, и гарь сожженного топлива залетала в разбитые окна и разукрашивала наши лица.
Утром я купил хлеба, сыра и пива. Мы позавтракали, а вскоре стали прощаться. Парни сошли на каком-то полустанке, не доезжая до Душанбе.
— То боздид! — сказал я.
* — (До встречи!)
— Рохи софед*, — пожелали мне парни и мы разошлись. Они — в свою жизнь, я — в свою.
В вагоне нас осталось только два человека. Я и таджичка средних лет — хорошо и цивилизованно одетая, то есть в платье без национальных штанов. Она как-то странно поглядывала на меня.
Наконец поезд достиг душанбинского вокзала и остановился. Я собрал свои вещички и двинулся на выход, но таджичка меня остановила.
— Скажите, — спросила она по-русски. — Вы сын Мухаммадиева?
— Нет, — ответил я ей. — У меня совершенно другая фамилия.
Конец
***
Темная сторона Луны
На самом деле я — белый и пушистый. Но, блин, как это неудобно в повседневной жизни!
Вот стоишь на эстакаде в конце длинной очереди машин, а справа проскакивают «шустрики». Один, второй, третий… Нет, я понимаю, что эта полоса только для поворота направо, а мне надо прямо. Но, блин, как же ждать не хочется! Поэтому я решаюсь и достаю из сундучка личность «Айрат».
Вы не подумайте плохого! Сундучок, личность — это все для красного словца! Просто я вспоминаю своего институтского друга Айрата. Ему пройти без очереди куда-нибудь или списать термех прямо из учебника под носом препода было раз плюнуть. И никаких угрызений совести. Однажды, он не захотел ехать со всеми нами на картошку. Натер себе запястье «Апизотроном», замотал руку бинтом и пошел в нашу студенческую поликлинику. В тот раз у него ничего не получилось. Старый врач, армянин выгнал его из кабинета со словами «Иди отсюда, наглец!» С этим диагнозом я соглашусь. Айрат был выдающийся наглец!
И вот сейчас — дорога, очередь. Как бы поступил бы на моем месте Айрат? Понятно, как! Включаю поворотник, выхожу из левого ряда, несусь вперед, а потом, когда обгоняю всех покорно стоящих в очереди, начинаю тихонечко притираться влево, влево… Всегда найдется добрая душа или человек со слабыми нервами, который меня пропустит. Вы скажите, нехорошо так поступать! Соглашусь. Только это не я. В тот момент за рулем был Айрат.
Вот такое перевоплощение! Есть такая книга «Игры, в которые играют люди», американца Эрика Берна. Как раз про это. Почитайте! Я тоже как-нибудь прочту ее, когда время будет. Но пока мне хватает примеров из моей собственной жизни.