«Темная страна – земля! она – страна изгнания преступников, осквернивших рай грехом, виновных в преслушании Богу, презревших общение с Ним, променявших это общение на общение с диаволом. На земле – все враждебно человеку, – и сам он – в непрестанной борьбе с собою. Земля – юдоль изгнания, юдоль первоначальных страданий, которыми начинаются страдания вечные – справедливая казнь за оскорбление бесконечно Благого. Земля – изгнание наше, потому-то сюда пришел Искупитель: искупил безмерное согрешение ценою безмерною – Своею Кровию. Земля – изгнание наше: потому-то Искупитель возводит принявших Его искупление с земли на небо. Небо – истинное отечество человека <…>»[83]. «Аз есмь путь и истина и живот» (Ин.14:6)[84].
Но разве он поймет, когда в голове одни мятежи, вздохнула бабушка: «На земле предписано нам иметь скорбные испытания, как сказано Самим Господом: «в мире скорбны будете». Слова эти ясно показывают, что хотя все места целого мира исходи, а безскорбного положения нигде не обрящешь; везде потребно будет и смирение, и терпение, и неосуждение других» (Амвросий Оптинский). «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин.16:33).
– Но мужайтесь: Я победил мир. Я победил его, обессилил и вас сделаю победителями. Не бойтесь же его. Это – минутный огонь (Иоанн Кронштадтский).
– Эх, Василечек, – наконец собралась она с думами, – так ведь и сказано: «Земля и все дела на ней сгорят» (2Пет.3:10). Не то это место, Василек, чтобы рай тут был. Рай на небеси будет. Живи потихоньку, помогай кому чем можешь, – да ходил бы в храм. Все будет. Просто не здесь и не сейчас. А «всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим.13:1).
– Ну уж нет, я до такой жизни еще не докатился, – гордо говорил Василек. – Я буду делать революцию.
– Смотри уже сам, внук, – замечала бабушка. – Хозяин – барин. Ты вот у меня молодой, бойкий, тебе виднее, как и что для тебя лучше. Не ложится на сердце – ну, и не надо тогда. Насильно мил не будешь.
«Великое приобретение – быть благочестивым и довольным. Ибо мы ничего не принесли в мир; явно, что ничего не можем и вынести из него. Имея пропитание и одежду, будем довольны тем» (1 Тим.6:6–8). «Не понимает, – вздыхала она про себя. – Ничего не понимает». Где-то упустила, недоглядела. Или это – свобода? Своя воля царя боле. Конечно, как ему понять. Когда он, как взрослым стал, так в храм ни ногой. Поверять алгебру гармонией, все эти разговоры. Когда гордость – она гордость. Смертный грех: «Уста имут, и не возглаголют, очи имут и не узрят, уши имут, и не услышат…» (Пс.113:13)
– Ученые мира сего, разглагольствующие с кафедр в высоких учреждениях государства и всяких других; вы, учащие и учащиеся, особенно в высших учебных заведениях, но для Бога самых последних и отверженных по духу мятежа и непокорности властям, посылаю я и вас к яслям Вифлеемским, отбросьте вашу гордость пред Вашим Творцом и Спасителем и единственным истинным учителем и смиритесь перед Тем, Кто принес на землю мир от Отца Небеснаго и благоволение человекам, кто повинен земному кесарю. Не забудьте, что Он говорит о мятежных гордецах, что Он есть Камень, на Который кто упадет, тот разобьется (Мф. 21, 44)[85].
Но споры, поняла она. Опять не заметила. «Пустые споры… Удаляйся от таких» (1Тим. 6:5).
И накрывала на стол. Василек остывал и думал. Хорошая все-таки у него бабушка. Хотя и старорежимная, и богомольная. Но добрая. Она была такая старенькая. Но такая хорошая. Этим спокойствием. Мягкостью. Миром. Хотя старость – не радость, говорят в народе. Но это в народе. А она была его бабушка. Она все равно оставалась тихая и радостная. Она улыбалась. И молчала.
И все-таки бабушка не понимала жизни. Потому что революция пришла, и это было великое торжество. Красные флаги. Свобода. Кто был ничем, тот стал всем. Весь мир насилья был наконец разрушен и снесен. Теперь должно было быть все новое. Только надо было победить остатки царизма и буржуазии.
Но сейчас перед ним стоял светлоголовый Павлик-кадет. Тот кнопка-гимназист. И это тоже была революция.
V
– Пошли выйдем, Павел, – помолчав, сказал наконец Василек. – Иди вперед. Вперед, – добавил он. – А я пока подумаю, что с тобой делать.
– Отпустить, – впервые услышал он голос Павлика в эту встречу. Он молчал. Он всегда молчал, вспомнил Василек. И тогда. И сейчас. И сказал, и снова уже будет молчать.
84
Иоанн Кронштадтский: «Слово Христово, или учение Христово, заповеди Его, или учение Его Церкви, – путь; несомненно иди этим путем, живи по этому учению, поступай по этим заповедям: они путь и истина, потому что приводят к жизни.