Радуйтеся…
– Ра́дуйся, Ве́ро, цве́те ве́ры, па́че сне́га беле́йший; ра́дуйся, услажде́ние стра́ждущих.
– Ра́дуйся, Наде́ждо, угнете́нных серде́ц возноше́ние; ра́дуйся, а́ки пото́к цельбоно́сный, жа́жду скорбя́щих душ утоля́ющая.
– Ра́дуйся, Любы́, ве́нче из ми́ра, ра́дования и бла́гости соплете́нный; ра́дуйся, у́мная зарни́це ве́чности.
– Ра́дуйся, Софи́е, же́зле си́лы, кро́тце и мудре…»[171]
Вера. Надежда. И Любы…
– Ра́дуйтеся, вразумля́ющия ны, я́ко вся сла́дость и пре́лесть ми́ра сего́ я́ко дым изчеза́ет, я́ко прах от ве́тра размета́ется и в персть обраща́ется…
«Не говорю вам “не плачьте”! нет! не говорю этого! Дайте свободу слезам, пролейте их обильно, столько, чтоб напилось ими сердце в сытость, и не погашены были святая вера, кроткая покорность Промыслу, самоотвержение мужественное. Полезен плач, растворенный упованием на Бога: утешает душу, смягчает сердце, отверзает его ко всем святым, духовным впечатлениям. Печаль, не соединенная с упованием, чужда благих плодов, с плодом зловредным, убийственным! От нея рождаются уныние, отчаяние, смерть телесная и смерть душевная! – Нет! <…> Посмотрите – как из среды мрака, посланной вам печали, ярко, благотворно светит милосердие Божие! Смерть – непременная дань смертных; ее должен выплатить каждый человек; кому ж из вашего семейства послал ее Бог? – Кротчайшему, непорочному юноше! Ему смерть – переселение в верное блаженство! – Ангел-юноша теперь на небе: туда, к своему блаженному жилищу, он будет привлекать ваши взоры, и начнут эти взоры, очищенные слезами, смотреть с упованием, смотреть радостно, смотреть часто на чистое, святое небо»[172].
III
Под ночными покрывалами
Полосами бледно-алыми
Чуть забрезжил край небес…
Пролетел над смерти бездною
Огласил края надзвездные
Крик души: Христос Воскрес!
Неутешная плакала чайка,
Одиноко кружась над водой, —
Ах, не чайка – в слезах молодайка, —
Не вернулся казак молодой;
Не казачка – сама Ярославна
Это плачет по князю в тоске.
Все равно, – что давно, что недавно,
Никого нет на этом песке.
Павлик.
Это была ночь. Осиянная слезами. Ночь до рассвета. Ночь прошла.
Это будет день. Высохшие слезы. Ясное утро. Новый день и новая жизнь. Камень, отвален от гроба. Светлая, легкая улыбка. Как улыбался он. И молчание. «Христианка, живи по христиански…»[175]
Это будет новый день.
Петра не знала, как она добралась до храма. Как зажгла свечу. Не знала. Как так все будет дальше. Но так и будет. Просто эта свеча. Просто его имя. Словно он сам. Молитва воссоединяет воедино. На земле – живых. И между землей и небом – она тоже, молитва. Потому что у Бога все живы. И Павлик – тоже. Они вместе. Они с ним все равно вместе. А это просто дрогнула и поплыла свеча. Потому что он – Павел, ее брат. У него ведь была молодость и вся жизнь. И его покаяние. Еще на один день, еще на один миг. Еще на целую жизнь. Еще на тысячу новых боев за Россию. Что он думал и как он стоял? «”День Господень, якоже тать” (1Фес.5:2), и поемлет тебя незаметно»[177]. Вот как и не стало вдруг Павлика. Как все и должно быть: «Вот и все. Только темные слухи про рай…/ Равнодушно шумит Средиземное море…»[178].
А была такая песня на Урале:
174
Из произведения «Каял». Приводится по: Туроверов Н. «Возвращается ветер на круги свои…»: стихотворения и поэмы/ Николай Туроверов; ред. сост. Б.К.Рябухин; биогр. ст. А.Н.Азаренков; художник Г.В.Котлярова. – Москва: Худ. лит., 2010. – 416 с.: ил.
175
«…Всякий благоразумный загодя не плачет, а ждет, что пошлет ему Господь. А что Господь пошлет – хорошее ли, худое ли, с радостью принимает и старается по силе терпеть. А не стерпит – кается в малодушии. А мы с тобою замалодушествуем, еще не видя беды или скорби, и скорбим прежде, чем придет скорбь. Христианка, живи по-христиански» (Преп. Анатолий Оптинский).
178
Алексей Эйснер. Русский поэт, переводчик, прозаик. Его стихотворение «Надвигается осень, желтеют кусты…» (опубл. 1932, часто именуется по строке: «Человек начинается с горя…») стало хрестоматийным и было очень популярным в литературных эмигрантских кругах. Упоминаемое произведение цитируется по: .
180
Народная песня времен Гражданской войны, популярная среди казаков атамана Смолина, входивших в Дутовское войско.